Там, где Босфор замолкает - страница 11

И в этом была опасная правда.

В эту ночь она заснула без тревог, но с ощущением, что всё важное теперь происходит не в словах. А в паузах между ними.

И завтра – начнётся иначе. Дольше. Тише. Глубже.

Кафе было тем же, но утро – другим. Солнце пряталось за плотными облаками, и Стамбул казался будто прижатым к земле. Всё было тусклым, невыспавшимся. Люди шли медленно, как будто сам город не хотел просыпаться.

Мелисса сидела за столиком, прикасаясь пальцами к тёплому стакану с чаем. Она пришла раньше – не специально, просто не могла усидеть в отеле. Хотелось дышать. Хотелось… увидеть.

Он вошёл молча. Без жестов. Без взгляда. Будто бы не заметил её вовсе. Подошёл к стойке, заказал чай. Встал у окна.

Не смотрел.

Но она знала – он знал.

Тишина между ними была натянутой, но не острой. Она не колола, не обжигала – просто существовала, как занавес, за которым что-то уже началось.

– Сегодня чай кажется другим, – сказала она тихо, почти не глядя в его сторону.

Он не обернулся, но ответил:

– Иногда вкус зависит не от заварки. А от ожидания.

Она усмехнулась.

– Вы говорите, как будто давно живёте с этим городом.

– Я с ним не живу. Мы просто… дышим рядом.

Он сел. За соседний столик, как тогда, в первый раз. Не ближе, не дальше.

– А вы?

– Я всё ещё турист. В себе. И в нём.

– Турист – это тот, кто хочет взять. А гость – тот, кто готов остаться даже без подарков.

– Тогда, наверное, я между.

Она замолчала, глядя на его профиль. В нём не было ничего вызывающего. Никакой позы. Но в нём было… внимание. Даже в отсутствии взгляда.

– Почему вы не смотрите на меня? – вдруг спросила она.

Он сделал глоток и только тогда повернул голову:

– Потому что я уже знаю, как вы выглядите. А сейчас – хочу понять, как вы молчите.

Она слабо улыбнулась.

– И как?

– Глубоко. Словно тишина у воды, когда никто не бросает камень.

Он отодвинул чашку. На блюдце осталась половина кусочка сахара – он не добавил его в чай. Не из принципа. Просто не хотелось портить горечь.

– А вы всегда так говорите? – спросила она, и её голос прозвучал мягче, чем утренний воздух за окном.

– Как?

– Словно выбираете слова, чтобы они не поранили.

Он задумался. Потом пожал плечами:

– Я просто много лет слышу, как слова могут ранить. Особенно те, которые говорят, будто бы не замечая.

Он снова не посмотрел на неё. Но теперь – и не нужно было. Пространство между ними будто наполнилось чем-то плотным, ощутимым. Невидимым, но настоящим.

Она вспомнила вчерашний вечер. Пахлаву, чай, улицы, симиты, руки, касающиеся случайно. Тогда было весело. А теперь – тишина, от которой дрожит небо в груди.

– Гёкхан… – вдруг сказала она. Имя вырвалось легко, как вдох.

Он не ответил, только снова посмотрел в окно, будто искал в серых облаках что-то, чего не мог найти внутри себя.

– Я не знаю, почему ты рядом. Не знаю, почему мне это… важно.

И тут он повернулся. Впервые – по-настоящему. В глазах было не то, что она ожидала. Не ответ. И не отказ. Что-то между.

– Есть такие люди, – сказал он медленно, – к которым ты идёшь, даже не зная зачем. А потом понимаешь: не за смыслом. За собой.

Он встал. Медленно. Не спеша.

– Ты уходишь?

– Нет. Просто хочу, чтобы ты пошла со мной.

Она не ответила. Но встала.

Они шли вдоль набережной. Мимо рыболовов, что стояли у перил, будто навсегда. Мимо детей с бубликами в руках, чаек, кричащих из неба.

Шли молча. Но в этой тишине были диалоги.