Там, где бродят каннибалы - страница 13

Тогда Мира-Оа закатил истерику. Он упал на спину, кричал и пищал, как непослушный ребенок. Это произвело впечатление на туземцев, но мы проигнорировали их реакцию и позволили старику вопить. Когда был отобран последний из носильщиков и другим мужчинам приказали вернуться в свои деревни, Мира-Оа был среди тех, кого полиция согнала на пляж, чтобы накормить обедом из риса, солонины, бананов и кокосовых орехов. Мира-Оа стоял в стороне и с уязвленным достоинством отказывался есть то, что мы давали, но жевал какой-то кусочек, который его сморщенная, беззубая старая жена принесла из деревни.

Мы должны были отправиться рано утром следующего дня, поэтому рано легли спать. Однако ночью один из полицейских разбудил нас, сообщив, что Мира-Оа встревожил своих соплеменников рассказами об опасностях, с которыми им предстоит столкнуться, наложил на нас самое ужасное проклятие из своего репертуара и уже начал серию своих фокусов, прыжков и кривляний, рассчитанных на то, чтобы проклятие закрепилось и стало еще ужасней.

Когда мы спустились на пляж, колдун горбился над огнем, распевая какие-то странные заклинания и делая жуткие пассы над длинным стеблем бамбука. Хамфрис бросился в круг туземцев, окруживших колдуна, опрокинул старика на спину и отобрал у него бамбук. Конец стебля был залеплен грязью, и в него колдун вложил один из моих выброшенных окурков, карандаш, который выронил Хамфрис, и кусок фольги из рулона пленки для фотоаппарата Даунинга. Старик приложил все усилия, чтобы подобрать какой-нибудь предмет, который каждый из нас когда-либо держал в руках, чтобы проклятие коснулось всех белых экспедиции.

Нам, конечно, было очень смешно, и Хамфрис бросил весь этот мусор в воду, а потом сказал старому Мира-Оа, что он должен провести остаток ночи в тюрьме. Тогда колдун опять завыл.

«Знай, – сказал Хамфрис, – я не собирался брать тебя носильщиком, а только хотел научить тебя держать рот на замке. А теперь используй свою магию, чтобы снять проклятие, если не хочешь страдать так же, как предрекаешь нам».

Когда его вели в тюрьму, Мира-Оа повернулся и сделал какой-то зловещий пас в нашу сторону. Что бы это ни значило, это вселило ужас в его соплеменников, и они упали на землю и задергались в приступах рыданий.

«Этот старый дурак создаст нам проблемы, – предсказал Хамфрис, когда мы снова легли спать, – Я подержу его у нас день или два, а потом отправлю домой».

Насколько правильно он предсказал, выяснилось очень быстро.

Наше первое столкновение с Мира-Оа произошло, когда мы достигли Биото, в конце водного этапа нашего путешествия. Там вся наша еда и принадлежности, сложенные в пакеты весом по пятьдесят фунтов каждый, были выгружены из каноэ и выложены в длинный ряд. Возле каждого груза стоял один из носильщиков, ожидавший команды поднять его и отправиться по тропе к тому месту в четырех милях отсюда, где мы в первую ночь должны были ночевать в полуцивилизованной деревне.

С тех пор как в то утро колдуна вывели из тюрьмы и предложили еду, от которой он отказался, старик хранил молчание. Он угрюмо и отчужденно сидел на носу каноэ, пока мы пересекали пролив и поднимались вверх по реке Этель, и хмуро смотрел на возню других папуасов. Дневной свет несколько уменьшил их страхи прошлой ночи, а также тот факт, что полиция незаметно распространила среди них слух о том, что колдовство не действует на белого человека и что черные ящики (фотокамеры), которые мы несли, содержали магию такой огромной силы, что проклятие Миры-Оа было снято. В любом случае, туземец Новой Гвинеи – беспечный ребенок, и пока ничего до сих пор не произошло, значит маловероятно, что колдун причинит много неприятностей.