Там, где обитает тьма: Оно уже внутри. Часть первая - страница 4

Утром Уэст позвонил ему, пробурчав в трубку что-то невнятное о мёртвой жене и матери, странных снах и человеке в чёрном. Том был ошарашен. Но разве у него теперь был выбор? В своё время Уэст помог ему выкарабкаться из долгов. Да и не это главное. Они могли не общаться по несколько лет, могли ссориться и завидовать друг другу, но они всегда помнили о том, как много эта дружба значила для каждого из них, и что могло случиться, если бы они так никогда и не познакомились. Уже слишком много всего они прошли вместе, чтобы просто об этом забыть.

Тяжелый, пищащий звук домофона заставил Уэста на минуту зажмуриться. «Блэйкли, Эйверхайдс, Анна, – три грани снова соединились: да начнется жатва», – шепчет он в полусознательном бреду, машинально снимая трубку с коробки. Звонок в дверь возвращает его в сознание. На пороге Уокер. Его плащ насквозь промок, лицо посинело, только глаза выдают в нем жизнь.

– Хреново выглядишь, Уэст, – обеспокоено произносит Уокер.

– Я тоже рад тебя видеть, придурок. И кстати, по-моему, ты уже жмурик. Ты вообще давно в зеркало смотрелся? А то как бы тебя в морг не забрали к друзьям. – С широкой улыбкой на лице отвечает Уэст и хлопает друга по плечу.

– Конечно, брат. Только вроде как, кукухой здесь поехал не я.

– Пожалуй, – кивает в ответ Александр.

– Ну, да ладно. Давай не будем о плохом.

– Точно. Пойдем на кухню, мне надо тебе кое-что рассказать. Заодно выпьем как в старые добрые времена.

– А ты их еще помнишь? – С невероятной теплотой в голосе спрашивает Уокер.

– Мы ведь с тобой в Доминикане целый пляж чуть не сожгли. Как тут не помнить! – Восклицает Уэст.

– Да, весело бы. Наша третья операция.

– Идиот! – Не скрывая улыбки подкалывает друга Том.

– Тихо, чмошник! – Не менее весело произносит в ответ Уэст.

– Как же я по тебе соскучился! – Восклицает Уокер.

– Ну так я тоже. – они крепко пожали друг другу руки и обнялись.

Освещенная сгорающими лучами осеннего солнца небольшая кухня, напоминала им обоим о том, что они уже успели потерять. Последний раз они провожали здесь в посмертный путь Анну, верную жену и хорошего друга.

– Помнишь май пятнадцатого? – С грустью спрашивает Том, пристально вглядываясь в запотевшее окно кухни.

– Да. Мы были на пляже. Ты решил это сможет расшевелить меня после проваленных экзаменов в университете. Было классно. Прибой успокаивал нервы. Солнце обжигало кожу. Она так громко смеялась. Мы тогда поспорили, что я смогу спрыгнуть с моста в море и доплыть до берега прежде, чем нас накроет полиция. Тогда все было по-другому.

– Точно. Так как твои сны связаны с её смертью? Что ты вообще в них видишь? – С интересом разглядывая бледное, исхудалое лицо Александра, спрашивает Том.

– Не знаю. Какой-то бред. Но ты сам спросил. Присаживайся поудобней. И постарайся не двинутся как я! Вчера я видел как моя, уже больше десяти лет лежащая в могиле мать, отходит на тот свет в страшной агонии, корчась от боли в пустой квартире на моих глазах. Как она зовёт сына. Но он не приходит. И всё это здесь, в моей голове. Всё это всегда было в моей голове. И каждый раз её мёртвые глаза смотрят на меня, а окровавленные остатки рта расходятся в жуткой улыбке. А отец… Он… О-о-о… Даже не хочу вспоминать. Он всегда был сволочью. Чокнутый параноик. Постоянные упрёки и ругань, уходы из дома, дебош. Этот придурок даже чуть не пропил семейный бизнес, доставшийся ему по наследству от деда. Ну, ты знаешь. Я часто вспоминаю, как каждый раз, припираясь из очередного бара в стельку пьяным, мой папаша с невозмутимым видом заявлял, что наивность губит праведников, а алкоголь спасает нервы. И вот однажды в холодный январский вечер он ушёл куда-то и больше не вернулся. Мать горевала несколько месяцев. Помню, как она рыдала в подушку каждую чёртову ночь. А мне было так хорошо. Тогда мне было десять, и я был счастлив как никогда до этого момента. А на втором курсе появилась она. Ну ты и сам знаешь эту историю. Сам все видел. Моя Анна. Тихая, скромная, невероятно красивая…