– Мы старые уже, Кевин. У тебя есть отец. У нас и Буся, и Рыжик. У бабушки руки уже не поднимаются.
Пожилые люди были неумолимы. Их холодный, отрешённый тон пугал Нину даже сильнее, чем крикливая Алла. А откровенное пренебрежение заставляло дрожать.
– Пожалуйста, он убьёт меня! Он убьёт меня! – захлёбываясь, выкрикнул мальчик, дёргая бабушку за подол.
– С чего ты это взял? Дурной мальчишка. Голова из-за тебя разболелась…
Резким движением женщина выдернула подол из его маленьких, грязных ручонок. Затем, схватив старика за локоть, поспешно зашагала прочь, оставив ребёнка валяться в пыли и песке.
– Пожалуйста! Спасите ме-е-е-ня… – голос стал хриплым. Мальчик надорвал связки, и теперь слова звучали слабо, почти нечленораздельно.
Именно тогда из-за дерева вышла Нина. Ошарашенная тем, что услышала, она поджала тонкие губы ещё сильнее.
– Почему ты плачешь? – тихо спросила девушка, присев на корточки.
Нина была на две головы выше ребёнка. Светлая, белокурая девица в изящном голубом платье. Тёмный мальчик же выглядел неопрятно. На нём были выцветшие, растянутые трико – на пять размеров больше, чем нужно, и ветровка, покрытая жирными пятнами. На коже местами виднелись крупные ожоги и ссадины. Несмотря на стойкий запах пота и гнили изо рта, Нина помогла ему встать, даже отряхнула. Кевин сразу же схватил её за руки и посмотрел в глаза. Он больше не кричал – только всхлипывал и запинался.
– Потому что мама говорила, что я не его сын. Он меня обижает. Очень больно обижает, – будто говоря с самим собой, Кевин не замечал, что рядом стояла Нина. Он продолжал смотреть туда, где взрослые медленно расходились по кладбищу.
– Я лучше в детский дом пойду, чем к нему. Или лучше… умру.
– Меня зовут Нина, – сказала героиня и протянула руку, пытаясь улыбнуться. Но вышло неловко – лицо не поддавалось, и взгляд остался напряжённым.
– Сестра… – с отчаянием прошептал мальчик, – помоги мне. Прошу тебя.
– Я? – искренне растерявшись, Нина крикнула, – я-я не могу! Я ведь… я не могу! – повторила она, расширив глаза.
– Нина!? – взвизгнула Алла издалека, голосом, полным ярости.
По инерции тело девушки потянуло назад, почему она нелепо упала на песок, подняв в воздух много пыли.
– Умоляю! Ты же моя сестра! Ты ведь знаешь, что наши родители…
– Я их не знаю! И тебя не знаю, – в страхе лепетала ошарашенная девочка, – может, тётя?
– Она не хочет меня брать… не хочет, потому что… потому что я мальчик!
– Тогда соседи?
– Нина!!!!?
Оглянувшись, Нина почувствовала, как уходит земля из-под ног. По спине пробежал морозный холод. Она знала – тётя в гневе страшна. Но бросить Кевина одного на этом кладбище было ещё страшнее.
– Ты сможешь сбежать из дома? – дрожа спросила она, озираясь.
Кевин молча закивал.
– Я не знаю… мы попробуем. Попробуем, но я не знаю… – Нина начала заикаться, поспешно поднимаясь и отряхивая платье, – приходи на перрон, поезд будет 21-го июля в 6:00 до Митчела. Как хочешь, но попади на него незаметно, понял? – она говорила так быстро, что пару раз запнулась.
Запомнив всё с первого раза, Кевин кивнул снова. В тот момент он больше не выглядел, как тринадцатилетний сопляк. Собрав всю волю в одном месте, мальчик впитывал информацию, как губка, мёртвой хваткой держась за единственный шанс.
– Я что-нибудь придумаю. Обещаю. Только никому не говори. Нас обоих… накажут.
Он взял её за руку и вдруг, впервые за всё время, улыбнулся.
