Мама выпрямилась и свирепо щелкнула зубами, ее лай выражал грозное предупреждение.
– А-а! – Человек отпрянул и исчез из поля зрения. Мама продолжала лаять.
Мои братья и сестры оцепенели от беспомощного страха. Мама отступала туда, где мы сбились в кучу, изо рта у нее шла пена, шерсть стояла дыбом, уши были отведены назад. Она была в ярости – я это чувствовал, мои сородичи это чувствовали, и человек, судя по реакции, тоже, несомненно, это чувствовал.
И затем, с внезапностью, от которой мы все вздрогнули, окошко захлопнулось, лишив нас солнца, так что теперь в логово проникал только тусклый отсвет, сочившийся сквозь брезентовое покрытие.
Тишина оглушала не меньше, чем прежде рычание матери. В полумраке я видел, как сородичи начали отлепляться друг от друга и наседать на мать – в безумном приступе голода из-за того, что произошло, – а она уступила и со вздохом легла, чтобы кормить их.
Что произошло? Мама испугалась, но превратила свой страх во что-то свирепое. Человек испугался, но превратил свой страх в растерянный крик. И я преисполнился странной уверенностью, как будто понял что-то такое, чего не знала мама.
Впрочем, это было не так. Я ничего не понял.
Чуть позже мама прошла туда, где было окошко, и принялась обнюхивать верхний край. Она уткнулась головой в брезент, слегка приподняв его, и луч света проник в логово. У нее вырвался звук, похожий на стон, и внутри у меня похолодело.
Мы услышали хрустящие звуки, которые у меня связывались с тем человеком, а потом голоса.
– Хочешь взглянуть?
– Нет, если она злая, как ты говоришь. Сколько щенков, по-твоему?
– Может, шесть? Я просто хотел разглядеть, что там, и тут она на меня кинулась. Думал, она мне руку откусит.
Это они о чем-то своем говорят, решил я. Я чувствовал их запах, их было всего двое.
– И зачем вообще опускать задний борт?
– Не знаю.
– Нам нужен пикап. Нужно достать оттуда оборудование.
– А со щенками как быть?
– Тащи их к реке. Пистолет есть?
– Что? Откуда у меня пистолет, прости господи.
– У меня в грузовике есть.
– Я не хочу стрелять в щенков, Ларри.
– Пистолет для матери. Без нее природа сама позаботится о щенках.
– Ларри…
– Ты слышал, что я сказал?
– Да, сэр.
– Тогда пошевеливайся.
Через несколько минут мы снова заскользили, оказавшись во власти шума и тошнотворных сил, природы которых не понимали. Но среди прочих загадок дня это конкретное событие, повторяясь, почему-то пугало меньше. Было ли слишком опрометчиво полагать, что шум скоро закончится, мы обретем равновесие, окошко появится снова, мама будет рычать и лаять, человек – кричать, а выступ с лязгом поднимется вверх? На этот раз меня больше интересовали запахи, проникавшие в щель между хлопающей крышей и металлическими стенами логова: смесь экзотических, замечательных запахов – предвестников многообещающего мира.
Когда мы свалились в кучу и вибрации прекратились, мама напряглась, и мы все, вероятно, поняли, что за стенкой логова прошел человек, но потом какое-то время ничего не происходило – только мама расхаживала взад-вперед, тяжело дыша. Я заметил, что Пухля следовал по пятам за ней, озабоченный своим насущным вопросом, но я понимал, что в тот момент у мамы не было намерения кормить нас.
Затем послышались голоса. И это тоже уже было, поэтому я зевнул.
– О’кей, я не уверен, что все получится. – Этот голос я прежде не слышал. Я представлял себе другого человека.
