Суббота, 12 ноября 2022 7:32
– Максим Сергеевич, ничего не получается. Мы не можем к ней подойти, а бить не хочется, – Надя, крупная бурятка, с надеждой смотрела на него, пряча большие сильные руки в карманах халата.
– Все получится, не переживай, – он улыбнулся медсестре, проверяя шприцы на подносе. – Я скажу, когда надо.
– Хорошо, я все поняла. Вы с ней осторожнее. По-моему она боится.
Он кивнул и вошел в обсерватор, медсестра зашла следом, закрыв дверь. Женщина забилась в угол, накрывшись простыней с головой. Она изредка выглядывала, смотря куда-то вверх, и кричала от ужаса, пытаясь вжаться в угол так, чтобы исчезнуть. Максим Сергеевич проследил ее взгляд, но на потолке ничего особенного не было, только висела камера в противоположном от нее углу.
– Так, попробуем, – он вышел и вскоре вернулся со стулом. Взяв наволочку с пола, видимо, больная не только смогла самостоятельно справиться с ремнями, но и что-то искала в постели, он накрыл камеру. Как шутили медсестры, он мог без стремянки менять любые лампочки. Вспомнилась ночь, любящие глаза Альбины, ее расстроенное и злящееся лицо, когда он утром собирался в больницу. Она никак не могла понять, почему он должен бросать их в свой выходной, почему без него не справятся, почему больные важнее семьи. Он много раз говорил ей, что больные очень несчастные люди, и ей стоит бросить свою контору и устроиться к ним юристом, вакансия не закрывалась вот уже много-много лет, молодые девушки после ВУЗа не выдерживали, готовясь стать клиентами отделения неврозов.
– Маргарита Евгеньевна, успокойтесь, – он сел на корточки рядом с женщиной, слегка коснувшись простыни. Она дернулась и, приоткрыв угол простыни, посмотрела на него. – Хорошо, Рита. Так лучше? У нас выздоравливающих принято называть по имени отчеству, но ради вас. А, опять не угадал. Хорошо, ради тебя я пойду на нарушение нашего строгого регламента.
Рита приоткрыла простынь и дернулась лицом, пытаясь улыбнуться. Она увидела камеру, накрытую наволочкой, и страшно закричала, став биться головой об стену.
Он оттащил ее от стены с большим трудом. Рита кричала, извергая из себя холодящий кровь низкий утробный звук, словно огромного зверя убивают, режут на части и жрут одновременно.
– Надя, освободи кладовую. Немедленно, попроси Марину! – Приказал он, с трудом удерживая бьющуюся женщину. Сейчас она была почти сильнее его, а Миша, как назло, был на выезде. Получив от нее по лицу кулаком, Максим Сергеевич перестал церемониться и сильно сжал ее, так что хрустнули кости, а женщина закричала от боли, но успокоилась, резко обмякнув в его руках. Она провалилась в обморок и обмочилась. Не злость или брезгливость перед человеческой слабостью овладели им, а жалость. Она слишком слаба, чтобы справиться самой с этим кошмаром, что поселился внутри нее. Поднимаясь и беря ее на руки, он вдруг понял, что постарел. Раньше эта нагрузка не была для него чрезмерной, а сейчас спина отозвалась болью, голова закружилась.
– Все готово! Мы и каталку поставили, там ремни крепче, – Надя с тревогой и искренней заботой смотрела на Риту. – Бедная, ее так с пяти утра ломает. Мы все боялись вам звонить, а дежурная ничего не хотела делать. Она думает, что само пройдет, перебесится. Вы идите, я здесь все уберу, а там Марина ждет.
Он кивнул и пошел, как ему казалось, слишком медленно. В кладовой было убрано, и куда медсестры смогли за несколько минут убрать весь хлам и даже пол вымыть. В очередной раз он подумал, как же ему повезло с коллективом, с друзьями, готовыми работать сверх смены, неравнодушные. Не все, конечно, но и без них нельзя. Таких врачей он обычно отправлял разбираться с родственниками и другими претензиями, а также обрабатывать ипохондриков.
