Там точно есть любовь - страница 12

Просто повзрослела.

И стала молчуньей.

Интересно, Катя осознает, что после инсульта отца девочка почти перестала разговаривать?

Удивительно, но ритмичные подпрыгивания микрика в итоге оказываются благотворными не только для Кости. Отбросив тревоги, Наталья Михайловна погружается в приятную дремоту, сонно перебирая в голове события последнего месяца.

Квартиры – ее и детей – были проданы в рекордный срок, благо один из пациентов оказался риелтором и помог выручить за сделки вполне адекватные деньги. Ну и по мелочи: гараж, Костина машина, мебель из медкабинета. Набранной суммы более или менее хватило, чтобы закрыть основные кредиты и раздать самые жесткие частные долги. Все сложилось настолько удачно, что даже не пришлось объявлять банкротом Костину фирму. Впрочем, если Наталья Михайловна правильно поняла объяснения зама Кости, деятельность компании в любом случае замораживается не меньше чем на год. Коллектив, естественно, распускается. Через двенадцать месяцев на счет фирмы ее сына должна поступить заключительная выплата по какому-то древнему контракту, да и Костя, возможно, оклемается, можно будет худо-бедно возобновить работу. Так предположил заместитель. Наталья Михайловна ничего не стала отвечать на его слова, а Катя порывисто отвернулась к окну.

Им надо продержаться всего лишь год.

Выключив эмоции (в этом она была специалистом), Наталья Михайловна передала коллегам всех своих пациентов, сдержанно выслушала десятки стонов-причитаний и откопала в комоде, под грудой папок с письмами и потертыми документами, ключ от дома в Лисичкино, деревне, в которой прошло ее детство.

Тот разговор с невесткой (к ужасу Натальи Михайловны) прошел проще, чем можно было ожидать. Катя смирилась с отъездом почти сразу – всего лишь раз прорвалась стоном ее правда: просто не выдержу… И все. Ярость сменилась покорным принятием.

А лучше бы Катя продолжала кричать.

Крионика души.

Бодрствующей комой называют подобное состояние психотерапевты.

Катя больше не спорила с Натальей Михайловной. Безропотно подписывала бумаги, готовила завтраки и ужины, мыла Костю. Вопрос о том, что из себя представляют Лисичкино и сам дом, задала всего один раз. Ответ не дослушала.

В итоге самым сложным во всем этом мероприятии оказалось разобраться с вещами. Жизнь человека накапливает кошмарное количество пыли. Год за годом искусным извилистым лабиринтом в наших чистых домах разрастается сеть укрытий, в которых собирает силы серое, неубиваемое чудовище. Раскладывая одежду по чемоданам, Наталья Михайловна с болью осознала, насколько пыль пугает ее. Нечто, наделенное сознанием, способное вступить в бой. В конце концов, пыль останется и после смерти Натальи Михайловны.

Так что судьба битвы предрешена.

Да и окончание ее не за горами. Не за горами, за… холмом?

Из Лисичкино Наталья Михайловна – тогда еще просто Наталья – уехала в семнадцать лет. Окончив деревенскую школу, резво порвала со всеми, с кем можно было порвать. Переругалась с родителями, робко восставшими против ранней самостоятельности дочери; бросила нежно любимого трогательного мальчика, мало что объяснив ему в утешение; выкинула из души всех этих пташек и лисиц, ручьи и деревья, солнце в полнеба, пряный запах травы и уютный скрип старой лестницы дома. Она хотела стать врачом – а значит, выбирать надо было холодную сталь необходимого. Шумный город, курсы, работа уборщицей, репетиторы, вуз, связи, дежурства до полуобморока, экзамены, риск, протекция, удачный брак с главврачом… Что еще?.. Она была максималисткой, и юность утверждала, что достичь мечты можно – лишь выхолостив все приметы устаревающей жизни. С возрастом очевидным стало, что она сама провоцировала бесконечный бой, думая, что счастье можно заслужить лишь в сражении.