Там в городе - страница 16

А ещё город был пёстрый. До того цветной, что у мышонка голова кружилась: люди в цветных одеждах, под цветными зонтами среди разноцветных машин! Столько машин мышонок тоже никогда не видал. Они всё ползли и ползли по бокам от их автомобиля. Машины рычали и выглядели страшновато. Но Там успел заметить, что сами они тоже кое-кого побаиваются.

Вдоль дороги стояли лампы и зажигались разными цветами. Когда лампы горели зелёненьким, машины ехали смело. Но как только загорались красным, все эти грозные штуки испуганно замирали и ждали, пока эта лампа подобреет до зелёного цвета. И даже инспектор Аникеев останавливал автомобиль перед красным глазом.

«Тоже небось остерегается», – думал мышонок.

Машина всё кружила по шумным городским улицам, и мышонок Там уже подустал от грохота. Неожиданно они выскочили на просторную площадь, въехали на мост и, перевалив через него, свернули в тихую улочку, которая вилась вдоль городской реки.

– Река! Река! – закричал Там. Наконец он увидел знакомое.

– Что пищишь? Речка понравилась? – улыбнулся Аникеев. – Вот у речки и поживёшь. Отвезу тебя к Сан Сеичу.

Ни к какому Сан Сеичу Там не собирался. «Как остановит машину, так я и выпрыгну», – решил мышонок.

Но случилось иначе.

Инспектор Аникеев подъехал к старинному деревянному дому с колоннами и большой надписью над входом. Что там написано, Там прочесть не успел. Потому что заботливый Аникеев тут же накрыл его коробку крышкой и понёс.

Мышонок качался в темноте и слушал, что снаружи.

– Здорово, Сан Сеич! – прогудел бас инспектора.

– А и тебе не хворать, Аникеев, – проскрипел какой-то старый голос. – Что, печенье привёз?

Качка кончилась. Коробку поставили.

– Не, Сан Сеич, это не совсем печенье. То есть печенье там есть. Только оно уже внутри того, кто печенье съел. Мыша я тебе привёз. У тебя же крыс уже есть, так, может, и мышь пригодится?

– Ну-ка, ну-ка, поглядим на мыша… Вот только окуляры надену. Где же они, окуляры-то мои?

Голоса удалились.

– Окуляры какие-то ищут, – прошептал мышонок. – Самое время выбираться.

Он поднял вверх обе лапы, упёрся в крышку и толкнул что было сил. Та соскочила в сторону. Там выпрыгнул. Перед ним стояла банка с тёмным вареньем, слева проход загораживал стакан. Там посмотрел вверх… и замер в лютом ужасе!

Всё ниже и ниже, всё ближе и ближе над ним склонялось незнакомое человеческое лицо. И таких страшных лиц Там ещё не видал. На лице том было целых четыре глаза! Стеклянные огромные глазищи надвигались…

– О-о-о-о-о-о! – взвыл мышонок и бросился вбок.

Он мчался, не разбирая дороги. Он опрокинул стакан, поскользнулся в луже чая, слетел со стола на стул, потом на пол, метнулся по коридору, на повороте запутался в мокрой тряпке, вывернулся и, заметив приоткрытую дверь, бросился туда. Кубарем скатившись со ступенек, мышонок рванул в заросли крапивы. Тут уже было безопасно.

В крапиве громоздилась куча старых досок.

«Оглядеться надо», – решил мышонок и, перебираясь с доски на доску, полез вверх.

Дождь всё моросил, и мышонок то и дело поскальзывался на мокром. Отовсюду торчали ржавые гвозди, за один из них Там зацепился рюкзачком и долго возился, выпутываясь. Наконец взобрался на вершину кучи и огляделся.

На крыльце дома, из которого он только что спасся, стоял инспектор Аникеев, а рядом тот, страшный. Оба смотрели по сторонам и вздыхали.

– Напугал ты его, Сан Сеич… – вздыхал Аникеев, – теперь вот ищи-свищи…