Там, за огненной рекой - страница 22

– Шкандыбать надоело. Костяная она была. Чисто кость, ни мышц, ни сухожилий – с такой не особо-то побегаешь! А с этой, – женщина полюбовалась протезом, – полная амплитуда движений, и проформа соблюдена. Живой ногой в яви стою, механической – в нави. Руководство претензий не имеет.

Лиля слушала молча, чувствуя, что её очередной раз нахлобучили пыльным мешком.

Костяная нога… Это что же… Баба Яга?

– В точку! Только не Яга, а Йога.

Она опять прочитала её мысли. Они все здесь, похоже, хозяйничали в её голове и разрешения не спрашивали.

Йога расположилась на диване и повела рукой, приглашая присесть. Лиля, как зачарованная, медленно двинулась к ней.

– В мысли я к тебе не лезу, не волнуйся. У тебя всё на лице написано. Я так давно на службе, что новичков считываю с ходу.

Немного не дойдя до дивана, Лиля остановилась возле большого полотна. Когда она только осматривалась, картина издалека выглядела всего лишь набором абстрактных пятен в технике сепии, но при ближайшем рассмотрении открылись поразительные смыслы.

…Чёрная ладья медленно пересекает реку, везя прекрасную девушку, закутанную в прозрачный саван. Перевозчик, обряженный в рваный хитон, пытливо всматривается в свою пассажирку. Ветхая ткань не скрывает его ужасающую худобу, а складки капюшона – череп. Но отражение в воде всё меняет. В прозрачном саване стоит иссушенный скелет, а перевозчик – юн, совершенен и полон сил. И лишь ладья неизменна и в том, и в этом мире…

Лиля закрыла глаза и отвернулась. Всё это было ещё… это было слишком для неё.

Заметив её реакцию, Йога сочувственно усмехнулась.

– Да, понимаю тебя, непростой опыт… А картина хорошая, правда же?

Лиля согласно кивнула и села с ней рядом.

– Очень хорошая. Я под впечатлением.

– Современный художник, кстати. Некая Пандора Янг. Не знаю, то псевдоним или реальное имя, но в любом случае красиво смыслы обыграны. Юная Пандора, надо же… Согласись, это очень мило. Хочется верить, что на этот раз надежду не забудут выпустить из пифоса…

Йога коротко улыбнулась, но это была невесёлая улыбка.

– Я здесь, – указала она на стену, – периодически меняю экспозицию. До этой висела «Лодка Харона», картина испанского художника, некоего Хосе Бенлиуре-и-Хиля. Атмосферная такая вещь, но как по мне, немного депрессивная. А до неё… Ох, да чего тут только не было!

Лиля не без иронии поинтересовалась:

– И всё подлинники, наверное?

Йога глянула на неё со снисходительным терпением.

– Детка, конечно же! Как иначе? Всё подлинное начинается с нави. Чтобы что-то сотворить, нужно это сперва помыслить. Нужно этим заболеть, войти в наваждение, потерять покой и сон. Вымолить идею. У нас вымолить.

Заметив, как пристально смотрит на неё Лиля, она рассмеялась:

– Нет, я тут ни при чём, это по другому ведовству.

Ведовству, так и сказала. Лиля подумала и согласилась. Действительно, тут нужно ведать, а не знать.

– А почему, – оглянулась она на картину, – почему именно Харон? Ну, или же Dead-Мазай…

Йога звонко расхохоталась.

– Он всё-таки представляется этим дурацким имечком? Это я ему придумала никнейм, как-то в отпуске развлекались мы литературщиной на одном сайте – а на тебе, прижилось.

Смех у неё был такой заразительный, что и Лиля уже вовсю улыбалась.

– Дружочек он мой сердешный, потому и картины с ним подбираю, – заговорила Йога уже серьёзно. – Скучаю по нему, и он по мне тоже. Мы не можем часто видеться. Служба… – Она грустно вздохнула.