Из оружия – странный лук, по виду длинный, по устройству непохожий на короткие несимметричные луки северных, в простом горите из козлиной кожи, с десятком раскрашенных причудливыми узорами стрел. На поясе короткий, но широкий кинжал из бронзы. Дева на манер дорожного посоха сжимает короткое охотничье копьё, по виду, однако, схожее с укороченной пикой северных, с острым тыльником. Грозный тяжёлый наконечник копья укрыт толстым войлочным чехлом. От тыльника ремень для метания стянут праздничным узлом в средине древка, украшенного чёрными и красными волнами.
Шум затих, как только все увидели облачение следопыта. Жрец требовательно посмотрел в загорелое лицо. Да только смущённая дева ищет защитного покровительства у земли. Взгляд опустила, но слова её тверды.
– Ранха имя моё. Из худого рода. Охотой одной живу. Мех добытый на еду меняю. Спалённое поселение охотников на спорной земле с таёжными. Сирота.
– Кто спалил твоё поселение, Ранха? – уже серьёзно вопрошает жрец.
– Те же, кто и осиротил меня. Таёжные, северные и южные, в сговоре, ещё задолго до первой войны. Ограбили и пожгли. – Дева смогла оторвать взгляд от земли и посмотреть в глаза жреца. В её взгляде нет печали. Голубые глаза непроницаемы. – Ночью на лодках прибыли, пожгли и уплыли поутру.
– Стало быть, личные счёты сводишь с таёжными? – Лениво бросив слова, жрец отвёл взгляд от следопыта, точно не нуждаясь в ответе. Верховный жрец утратил интерес к беседе. Он пытался понять настроение совета, напряжённо вглядываясь в тускло освещённые кострами лица.
И тут неожиданно робость щуплой девы-подростка улетучилась. Она странно зажестикулировала, войлочный чехол легко покинул наконечник копья. Дева взяла обеими руками оружие и протянула жрецу жестом подношения. Голубые глаза исполнились отвагой воителя. Жрец наклонил голову, недоумённо воззрился на дарительницу.
– Добыла на прошлой войне. Поймала у дальних болот троих вражищ. Ягоды собирали, готовили еду. У костров их и положила. Била степной стрелой в глаз, – громко, чуть не крича, протараторила дева-следопыт.
Жрец восхищённо закивал головой. Трёхлопастной наконечник трофея из бронзы не начищен – зелен, массивен и явно очень тяжёл. Размером велик – аж под локоть, похож на длинный пробивной кинжал. У наконечника солидная прочная втулка, в поперечнике он с два кулака. На боевой бронзе грубо отлиты не то крадущиеся рыси, не то тигры. Сидящие зашумели. Ранха заставила жреца принять трофейное таёжное копьё, вынула из горита трофейные стрелы – и вручила их тоже.
– Да-да, это тяжёлые стрелы таёжных. Подтверждаю для тех, кому не видно. – Жрец сжал наконечник. Высоко поднял руку со стрелой. Три усика большого наконечника выглядывали из кулака. – Положим, оружие ты нам показала. Ну а где же трофеи?
Ответ на этот насмешливый вопрос не замедлил явиться – третьим даром жрецу. Ранха скинула дорожную суму, из недр её вынула странного вида убор – шапку с отворотами, пошитую из четырёх лоскутов жёлтой кожи, бывших ещё недавно лицами.
– Добротное копьё, хоть работа и грубовата. Владелец явно из таёжных с привилегиями. – Жрец сложил стрелы у ног и принялся осматривать копьё.
Дева-следопыт, горячо и сбиваясь, заговорила, обращаясь к совету:
– Достопочтенные мудрецы, дозвольте слово недостойное сказать… – Не получив ни разрешения, ни явного запрета, Ранха продолжила: – Знаю, как одолеть таёжных…
