Но время шло, и оставалось только признать, что Дэрек прав. Та, кем стала Инэрис теперь, в самом деле должна была подчиняться миру, в котором жила.
Инэрис впервые обнаружила это ещё на заре их странствий, когда они пели при дворе взбалмошного мелкого владетеля в заснеженной Сканзе. Владетель был пьян и ругал музыку, на чём свет стоит, а Инэрис злилась, потому что знала, что Дэрек играет много лучше всех тех, кого этот барон мог слышать в своей жизни. Она так и сказала этому мелкому князьку и к своему удивлению обнаружила, что наутро их обоих посадили в колодки.
Это был первый случай, когда Инэрис поругалась с Дэреком.
- Надо было его убить! – говорила она.
- И что? – возражал ей Дэрек устало. - Нельзя убивать всех, кому ты не нравишься, Ис.
Инэрис была не согласна. И дело тут было не в том, что царьку не понравилась лично она. Дело было в том, что она не понимала, как можно спускать и терпеть обиды. Раньше, когда она была выше всех, смотревших ей вслед, чужое мнение никогда и не трогало её. Теперь же оно оказалось неожиданно обидным, тем более, что касалось человека, который был ей дорог. Однако сам Дэрек не считал нужным вступать в спор, и эта бессильная покорность доводила Инэрис до исступления.
Инэрис запомнила этот случай и с тех пор, если видела, что местный король земель склочен и капризен, попросту стояла в стороне, позволяя Дэреку самому расплачиваться за своё смирение. От этого было не менее противно, чем если бы саму её заковали в колодки, но и стоять за того, кто не желал защиты, она не хотела.
И теперь, спустя двадцать лет совместных странствий, Дэрек продолжал говорить ей, что есть вещи, которые неподвластны им. Инэрис молчала, не желая спорить. Тем более, что в самом деле не могла ничего изменить.
А однажды, когда они сидели у костра, Дэрек долго смотрел на неё, а затем спросил:
- Ис, сколько тебе лет?
Инэрис пожала плечами. Она давно перестала считать.
- Так не может быть. Каждый, кроме, разве что, сирот, выросших на улице, знает, сколько ему лет.
- Я - сирота, - ответила Инэрис машинально, а потом качнула головой. – Да дело не в этом. Просто я же не знаю, сколько лет прошло с тех пор как… погибла Нимея.
- Мы странствуем с тобой девятнадцать с половиной лет. Сколько тебе было в год гибели Нимеи?
- Двадцать семь.
- Это значит, что даже если ты прожила у Готфрида не больше года – а ты говоришь, что зима и лето менялись много раз – тебе сорок семь лет.
Инэрис с недоумением посмотрела на него.
- Ну и что?
- Инэрис, посмотри на меня. Мне сорок шесть. А я выгляжу на двадцать лет старше тебя.
Инэрис криво улыбнулась, поняв, к чему клонит её спутник.
- Я бессмертна. Я не говорила?
Дэрек ошарашенно покачал головой.
- Видимо, вылетело из головы. Извини.
Дэрек молчал. Так долго, что Инэрис стала беспокоиться. Потом встал и молча двинулся прочь.
- Дэрек! – окликнула его Инэрис, но, когда тот так и не отозвался, не стала догонять – просто обняла колени и уткнулась в них носом, глядя на огонь.
То, что произошло между ними только что, по классификации Дэрека было из разряда того, что не дано изменить. Дэрек должен был умереть, прожив… Инэрис задумалась, пытаясь представить, сколько живут люди. Многие из них не доживали до сорока. Пятьдесят лет были кромкой для тех, кто проводил жизнь в пути.
Инэрис стало вдруг тоскливо. Она представила, как мало им осталось быть вместе.
