Быстрее прочь отсюда, сесть в автомобиль и умчаться…
В автомобиль, который стоит в подземном гараже – в том самом, в котором, как она отчего-то была убеждена пару мгновений сегодня утром, находился Тимыч.
Тимыч, бесследно исчезнувший девять лет назад.
Не прощаясь, Лариса вышла вон и заспешила к лифту. Она уже была на середине коридора, когда до нее донесся отдаленный возглас одного из рабочих:
– Эй, осторожнее! Смотри, что тут на самом дне! Классный робот!
– Ничего себе! Интересно, он еще работает? – подхватил кто-то. – Это моему Сережке понравится!
– Почему твоему? У меня двое мальчишек, я им возьму! Они от этого Электроника в восторге будут…
Так Лариса в своей жизни не бежала еще никогда. Хотя почему, бежала – когда спустя примерно четыре месяца после исчезновения Тимыча позвонили из полиции и сказали, что его нашли. Но оказалось, что это тело другого несчастного мальчишки.
А вот с тех пор, вероятно, не бежала. Теперь же она бросилась сломя голову обратно в кабинет арестованного банкира.
Кажется, рабочие перепугались, завидев Ларису, которая, подобно фурии, вдруг вынырнула среди них из ниоткуда. Наверняка ее глаза горели, а на лице застыла угрожающая гримаса. Один из рабочих даже попятился.
Ее взгляд был прикован к той игрушке, которую он держал в руках.
– Отдайте мне его! – выдохнула она, не узнавая собственного голоса.
Рабочий немедленно протянул то, что вынул со дна коробки.
Лариса бережно взяла робота. Так и есть, это был Электроник, как гласила надпись на его груди. Вернее, конечно, Электоник.
Тот самый робот, который был у Тимки в день исчезновения – и которого, в отличие от ранца и одежды, так и не нашли.
Лариса осторожно осмотрела игрушку. Антон привез ее из одной из своих поездок куда-то в Сибирь, на конверсионный завод. Это был какой-то прототип или экспериментальный экземпляр. Причем вероятность, что у кого-то имелся второй такой же, была ничтожно мала: завод вскоре был продан, а производство перепрофилировано.
Подойдя к окну, Лариса еще внимательнее рассмотрела робота. Быть может, это все-таки другой экземпляр? Ведь если нет, то это будет означать…
– Нет, если вы хотите его для своего сына, то без проблем, – сказал рабочий, желавший угодить важной даме и наверняка ничего не знавший о судьбе Тимки.
Лариса не ответила, потому что не слышала его. Она продолжала рассматривать робота, трясясь от непонятного возбуждения.
Или от страха.
Она этого не помнила, но теперь воспоминание вернулось к ней, как будто взорвалось в голове разноцветным фейерверком.
В слове «Электроник» буква «р» была почти стерта, поэтому Тимка и называл своего робота в шутку «Электоник». А на левой ноге имелась выщербина, которая возникла оттого, что Тимка уронил его с балкона, но робот, слава богу, приземлился на клумбе.
Лариса глубоко вздохнула. И впервые за все эти девять лет ощутила, что тупая ржавая игла, засевшая в ее сердце в день, когда исчез Тимка, вдруг пропала.
Хотя всего на пару мгновений, чтобы потом с утроенной силой снова пронзить ее сердце.
Нет, это был не подобный робот. Тот Электроник, которого она держала в руках, и был роботом ее сына Тимофея, бесследно исчезнувшего девять лет назад, похищенного убийцей детей Геннадием Диксоном.
