– Да уж постарайся, – нахмурился Ламин.
– Словно у него произошло раздвоение личности. Одна была на нашей стороне, а вторая – против. Я почти уверен, что именно Павел не позволил мне пристрелить Дворкина.
– Аргументируй.
– Никто из команды человеческих менталистов не мог видеть упавшего возле машины Дворкина, его скрывал корпус джипа. А Павел – видел. И я не смог пристрелить одну из наших главных проблем.
– Не уверен, что ты прав, но с доктором нашим поговорю, – задумчиво произнес Ламин. – И эта его оговорка, когда он в себя пришел…
– Какая?
– Он сказал «мама Марфа», а не «мама Магда». То есть назвал имя той, кто его реально вырастила и заменила ему мать. Подсознательно назвал, причем даже не заметил этого.
– Ну вот, видите? Раздвоение!
– Ладно, примем меры.
И Ламин направился к выходу из тренажерного зала.
– Так что насчет этой девицы, Моники? – крикнул ему вслед Макс.
– Займись ею.
– С удовольствием.
– Боюсь, что удовольствия ты получишь мало, – усмехнулся Ламин, остановившись в дверях. – Ты не забыл, что эта девица – одна из двух оставшихся у следствия свидетельниц в деле Сигизмунда Кульчицкого? И теперь, после нападения и похищения Венцеслава, Дворкин усилит меры безопасности. Может, стоит ею заняться после суда?
– Кстати, о суде. – Макс, тяжело дыша, выключил дорожку и остановился. – Вы собираетесь выполнять обещание, данное Магдалене Кульчицкой? Она ведь сотрудничает с нами только ради этого своего приемного сыночка, Гизмо. Которого вы пообещали вытащить из тюрьмы официально, оправдав по суду.
– Мало ли, что я обещал, – отмахнулся Аскольд Викторович. – Слово, данное обезьяне, можно забыть. Магдалена уже сделала для нас все, что могла, на данный момент от нее нужна не помощь, а польза. Физического плана, так сказать.
– Вы имеет в виду эксперименты и опыты?
– Именно их я и имею в виду. А для этого нам вовсе не требуется согласие Магдалены или ее добровольное участие.
– А как же Павел? Он ведь обожает «маму Магду», преклоняется перед ней за то, – Шипунов нарочито пафосно завыл, – что она не послушала своего бессердечного мужа, велевшего убить несчастного уродца, дабы этот генетический мусор не позорил старинный род Кульчицких! Венцеслав заменил родного сына ребенком няньки Марфы, а змееныша приказал придушить по-тихому! Но мужественная Магдалена не смогла этого допустить и, рискуя всем, спасла малыша и вырастила его умным, сильным, честным! И Павел не позволит кому бы то ни было обидеть его матушку!
– Хватит паясничать, – поморщился Ламин. – Мы просто скажем Павлу, что Дворкин взял Магдалену в заложницы и требует обменять ее на Венцеслава, обещая в противном случае убить Магду. Наш парень взбесится еще больше, людишек ненавидеть станет еще сильнее, что нам только на пользу. А мы тем временем отправим его биологическую маменьку – вместе с папенькой – на опыты. И если даже Павел выйдет из-под контроля, я уверен, что к тому времени у нас уже будет несколько новых жизнеспособных гибридов. Кстати, я собираюсь познакомить Павла с моей дочерью, Ксенией. А вдруг у него получится естественным путем произвести на свет смешанное потомство?
– Встречное предложение, – глаза Шипунова плотоядно вспыхнули, – могу я задаться той же целью, но с Моникой?
– И что ж тебе так покоя не дает Павел? – покачал головой Аскольд Викторович. – Теперь ты хочешь заполучить его девушку. Комплексы, что ли?
