Глава 1. Трофей для победителя
«Бывает, выиграешь у такого нахального
карлика в ширк, собьёшь с него спесь – а тебя
потом так совесть грызёт,
клянусь Священным Арваримом,
уж так грызёт, за то, что отпустил его живым
и не ткнул пару раз мордой в камин для
ощущения полного праздника!»
Дамир из Арварима
«А для меня самая лучшая награда, это
чтобы мама с папой вернулись, и мы вместе
с ними пришли к Мельничному Холму
послушать новые сказки Ксано.
Без них порой так больно внутри становится, что
спасает только Кыш»
Миа
«Настоящая победа – это не когда Серебристый Клинок
отнимает десятки жизней, но если сохраняет
одну и помогает этой душе обрести свободу, ведь
все трофеи мира не стоят чужих изломанных судеб,
как не стоят пустые амбиции дворян
разрушенных стран и сотен новых приютов с детьми,
оставшихся без родителей»
Лаэрт Белый Единорог
«Разорви меня острозуб, если кто не согласен, что
лучшая награда – это набить полный трактир друзьями
и пригласить туда самых страстных девок изо всех
окрестных борделей – для э-эм… дружного обсуждения
философских проблем мироздания…
во всех возможных ракурсах, ха-ха-ха!»
Райлин
– Ну что, жадная Мясная Вредина, ты соскучился? Не загнулся ещё, упёртый дедуган?
– Он думает, мы навсегдашеньки от него свалили, хи-хи-хи!
– Чего молчишь, Вредина?
– Заныкал Осколочек, жмот Царя Скупердяйского? Гони сюда, пока я тебе нос не отгрыз и глазёнки не выклевал!
– Пожалуйста… пожалуйста… оставьте… меня… – Холлинг открыл глаза и увидел сидящую у него на груди птицу с детским лицом и настолько изогнутым клювом, что им можно было легко перерезать горло. Существо смотрело нахально и презрительно.
Мужчина потянулся за Осколком на груди, пальцы закололи от привычного тепла. Если бы Наместник мог выглянуть наружу, то увидел бы, как от его палатки сразу отступила изморозь, ощетинившись ледяными иглами.
– Эй, полегче тут! – птица захлопала крыльями, будто её начало сносить ветром. – Чего хамишь, дядя?
– Не нравится? – ухмыльнулся Холлинг и сжал камень сильнее, чувствуя боль и растущую уверенность в самой глубине души одновременно. Так мощный прилив выносит на берег не только мусор и трупы, но порой и настоящие жемчужины, если набраться терпения. – Сейчас вы у меня попляшите, демоны!
– Как ты это де-е-елаешь? – взвизгнуло создание. – Перестань! Мы ещё не наигрались с тобой! У тебя нет совести, скотина! Перестань, говорю! Отпусти, Мясная Вредина!
– Боюсь, вы мне не нужны, от ваших бредовых голосов Совести, пользы меньше, чем от острого поноса после хромлояда, – он с язвительной усмешкой погладил камень.
– Не посмеешь! – каркнула птица и попыталась клюнуть мужчину в глаз, но Осколок в его руке сверкнул изумрудным сиянием – и создание в ужасе отпрянуло.
– Ты слишком трусливый, чтобы избавиться от нас! В тебе нет совести и тепла – а раз не можешь прощать, то и сам не получишь прощение, мерзкий дедуган!
– Вредная Мясная Жадина, у тебя не хватит духа!
– Только можешь угрожать слабым! И сжигать деревни с людьми! Вонючий поджигатель!
– Заткнитесь! – заорал Холлинг, сжав Осколок так, что боль пронзила всё тело. – Прочь от меня все! Здесь я хозяин! Один я! А вы не смеете проникать в мои мысли! Не смеете угрожать мне! Только я здесь хозяин! Только я, Шарга вас забери!!!
Острые грани впились в руку будто лезвия и стали изменяться. Вот с одной стороны камня появилось изображение деревушки, объятой пламенем. Наместник увидел усталые глаза мужчин, измученные лица бедно одетых девушек и чумазых детей, полных такого животного страха, что казалось – это чувство пахло пеплом и гарью, проникая даже сюда. В носу защипало от отравленного запаха, а голова закружилась, словно горела палатка Холлинга, а дым окружал всё серыми сетями.
