Цветок мой, как же так? Мы всегда были так осторожны. Никогда не доверяли людям. Даже самым близким. Только друг другу. Ты приняла меня, душу раскрыла, а я не спас. Не смог. В первое же мгновение стоило понять, что нельзя ждать ничего хорошего от иномирского племени. Убийцы! Чужаки. Мрази.
Горячо. В груди горячо. На языке перекатывалась знакомая горечь, перед глазами – картина из мрака и красных пятен. Абсолютная незамутненная ненависть. Все, чего хотел Гедас – это свернуть тонкую шею убийцы.
Так же, как она поступила с королевой.
Выпотрошить ее, выжать кровь до последней капли и оставить вот так! Даже не потрудиться прикрыть изувеченное тело. Просто бросить! Позволить любому, кто пожелает, увидеть и почувствовать ее боль и ужас.
Вот она – заветная дверь. Ищейка за спиной рванулась вперед, замерла на секунду у ступеней.
Мерай здесь. Куда еще она могла пойти?
***
Уголек впилась в лицо Сольвэ взволнованным взглядом.
– Собирайся, – приказал он, – у нас совсем нет времени.
– Проклятье, – тихо выругалась она и рванулась к столу.
Сольвэ коснулся стены, вычерчивая на деревянных панелях сверкающие узоры. Они росли и ширились, тянули тонкие щупальца в коридор, к лестнице и входу. Никто не войдет в дом, даже если дверь сорвут с петель. Выигрыш во времени крохотный, но лучше, чем ничего.
– Гедас ждет на пороге. С ищейками.
Уголек тяжело сглотнула.
– Откуда ты знаешь?
– Чую, – бросил Сольвэ через плечо. – Собирайся быстрее. С королевой что-то случилось…
– Наверняка. – Уголек тряхнула головой. – Я заберу записи и образцы. – В серых глазах мелькнуло отвращение. – Это единственная надежда на борьбу с ломкотой, и никто ее не получит! Особенно Гедас и его прихлебатели. А ты, – она ткнула пальцем в грудь Сольвэ, – позаботься о сестре.
Уголек отвернулась. Ее руки порхали над книгами и записями, откладывая все, что могло быть полезным.
Порывшись на полках, Сольвэ выудил оттуда прочный мешок из мягкой кожи, со специальным отделением для хрупких предметов. Бросив Угольку находку, он прошелся рукой по люзовым бутылкам, выискивая некоторые редкие ингредиенты. Выбрав несколько крохотных пузырьков, которые легко было спрятать в кулаке, Сольвэ вернулся к столу.
– Возьмешь с собой, – сказал, не принимая возражений, с силой вложив пузырьки в ладонь девушки.
– Это же…
– Возьми! – Сольвэ указал на крохотную шкатулку, почти полностью заваленную бумагами. – И это тоже. Не хотелось бы оставить в руках ищеек ничего ценного.
Через две минуты они уже стояли у подземной галереи. Иномирец сам настоял на постройке этого перехода двадцать лет назад. Еще шутил, что в доме теперь тайных дверей больше, чем настоящих.
Невысокий туннель выходил на поверхность в двух милях от дома. Дальше придется двигаться по улицам.
Сольвэ вздрогнул, когда Уголек коснулась его руки. В серых глазах было столько отчаянной борьбы, что стало горько. Резко выдохнув, она обхватила его за пояс и уткнулась в грудь. Сольвэ показалось, что земля уходит из-под ног. Пальцы сжали хрупкие плечи, скользнули по спине, прижимая к себе.
– Только не бросай нас, – прошептала Уголек.
– Никогда, – ответил Сольвэ, пробегая рукой по черным кудрям.
Она кивнула и резко отстранилась.
Девочка будет корить себя за внезапный порыв и эти объятия. Потом. Но Сольвэ чувствовал себя до стыдного счастливым. Сейчас он был готов встретиться и с Гедесом, и самим Императором. Даже с самой смертью.
