Галл тоже откинулся на спинку стула с последней стопкой в руке.
– Согласен со всем перечисленным, кроме твоего папочки. Я с ним не знаком.
– И в огонь ты еще не прыгал.
– Верно, но готов полюбить и это. Я питаю слабость к оглушительному року и крохотным щенкам, однако предпочитаю больших лохматых псов, а в жаркую летнюю ночь – не менее жаркий секс.
– Интересно. – Они опрокинули по последней стопке и снова удостоились аплодисментов. – А мне казалось, что ты любитель кошек.
– Ничего не имею против кошек, но большому лохматому псу всегда нужен свой человек.
Ро вскинула голову, и ее сережки снова закачались.
– Любишь, чтобы в тебе нуждались?
– Пожалуй.
Вместо «ага» она ткнула в него пальцем.
– Я же говорила, что ты по уши в романтизме.
– Убежденно. Не хочешь попробовать жаркий секс, не дожидаясь жаркой летней ночи?
Ро снова вскинула голову и расхохоталась.
– Щедрое предложение… но нет. – Она хлопнула ладонью по столешнице. – Однако могу принести еще по шесть стопок.
Да поможет ему бог.
– Валяй. – Он похлопал себя по нагрудному карману. – Пожалуй, я имею право выкурить сигару перед следующим раундом.
– Десятиминутный перерыв, – объявила Роуан. – Эй, Большой Нейт, как насчет чипсов к текиле? И сальсу поострее. Не для нытиков.
Любительница сальсы и текилы, сногсшибательная красотка, парашютистка и пожарный, умница с потрясающим апперкотом – да, это женщина его мечты, думал Галл, выходя на свежий воздух. Осталось только заманить ее в постель.
Галл закурил в темноте, выдохнул дым в небо, усыпанное звездами… Паршивая музыка в грязной ковбойской забегаловке, дешевая текила, дружеское общение с единомышленниками и неотразимая женщина, завладевшая его мыслями и чувствами. Чего еще желать?
Он вспомнил дом и работу, поглощавшую большую часть его времени между пожарными сезонами. Он ничего не имел против своей зимней работы. Он даже получал от нее удовольствие. Однако если он что и понял за последние годы, так это то, что он не может обойтись без летнего напряжения борьбы с пожарами и, да, неизбежного риска. Он гордился своими достижениями, чувствовал, что и в Мизуле не подкачает. Может быть, именно поэтому холодный весенний вечер в непролазной глуши казался ему воплощением мечты.
Прогуливаясь и наслаждаясь сигарой, Галл представлял себе, как схлестнется с Роуан во втором туре текилового марафона. Только на следующий марафон – если ему суждено состояться – он непременно достанет бутылку «Патрон Сильвер», и тогда, по меньшей мере, ему не придется тревожиться за свой желудок.
Обогнув здание, Галл сначала услышал хрюканье, затем безобразное хлюпанье кулака, вонзающегося в беззащитную плоть, и ускорил шаг, ориентируясь по звукам, вглядываясь в темные закоулки парковки.
Двое из тех, с кем расправилась Роуан в баре, держали Доби, а третий – здоровенный – дубасил его.
– Черт, – пробормотал Галл, отбросив сигару, и метнулся вперед. От ярости ему заложило уши, но он расслышал предупреждающий крик одного из нападавших. Верзила повернул к Галлу пылающее злобой лицо. Галл сжал кулак и размахнулся. Не размышляя. Просто положившись на инстинкт.
Парочка выпустила Доби – тот рухнул на землю – и бросилась на непрошеного защитника. Галл попытался подавить гнев и стал наносить удары более расчетливо: припечатал кулак к физиономии одного из нападавших, локоть – в незащищенное горло другого, двинул ногой по мягкому животу третьего. Хруст костей, присвист судорожного дыхания, запах чужой крови и вкус собственной…
