Сентябрь в Турции – это отменно шикарный сезон во всех смыслах. Главное, что в это время практически не бывает природных гадостей. Небо постоянно чистое, как парадный вход в дом олигарха. Оно роскошно голубое. А если на нём возникают белые облака, то они являют собой ни что иное, как своего рода картину, от которой небо становится красивым и того более. Когда лежишь на тёплом и чистом песке и смотришь в небо, в душе возникает некоторое блаженство, и тогда и там же рождается мир, чувство безопасности и ожидание хороших новостей. Морская вода в сентябре обретает какой-то особый запах, а поскольку она ещё тёплая, возникает желание купаться долго, делать в воде разные упражнения и наблюдать за проносящимися косяками рыб. Кожа после морских процедур, пропитанная солнцем и морской влагой, становится как бы благородной и эластичной. И все эти радости гармонично и легко сочетаются с красивой растительностью на берегу, которая ещё очень долго, если не вообще, не подвергнется тлену и увяданию. А если к этому прибавить приятное ожидание неизбежной трапезы с разнообразными вкусными, ароматно пахнущими блюдами, сдобренными поданными «на халяву» винами, пивом и, для особых любителей, крепкими напитками, всё тело начинает чувствовать восторг, без которого отдых – не отдых.
Троица наших молодых людей устроилась в своём безупречно чистом отеле скромно, но вполне достойно. Аннушка, правда, при заселении, увидев свою, по нашим меркам роскошную, раскладушку, скорчила недовольную мину, но под строгим взглядом Насти ни слова не произнесла. Может ей не совсем по вкусу оказалась роль приживалки при господах, но приехала она в Турцию на Настин кошт, а значит – выбирать не приходилось. У девушек в их любых похождениях, будь то театр, кино или выставка, финансовая сторона обеспечивалась, как правило, Настей, зарплата которой в 60 тысяч оказалась в 12 раз больше, чем аспирантский доход Аннушки. Примерно в таком же соотношении были доходы родителей девушек. Аннушку такое положение не устраивало, её это, где-то в глубине, печалило, но такие эмоции не могли вести к разрыву отношений, как этого иногда хотелось Аннушке. Её удерживало от этого психологическая, если не чувственная, зависимость от Насти – человека, уверенного в себе и хотя несколько резкого в словах и поступках, но довольно милого и ласкового в отношении Аннушки. К тому же, девушек сближал высокий интеллектуальный уровень и отношение к религии. Они обе не заморачивались разными конфессиями или сектами, а крепко изучив наставления Иисуса в Евангелии, предпочитали обращаться к Богу напрямую. Может быть именно это избавляло девушек от недомолвок и кризисов в личностных отношениях.
Что касается племянника Евгения Михайловича, то вряд ли стоит уделять ему внимание. Он съездил в турецкий Мармарис, приятно отдохнул в компании двух красивых девушек, чем очень гордился перед окружающими кавалерами, закрепил отношения с Аннушкой и укатил в свой, для него приятный, Лондон. О нём в нашем опусе даже небольшие упоминания не вызываются необходимостью. Насте он пригодился всего один раз по приезде в Мармарис на следующий день, когда надо было поискать по адресу головную компанию «Рустурк». Насте не хотелось одной болтаться в чужом городе, и, к тому же, она была не прочь немного подразнить Аннушку, которая в любом случае могла быть предположительной конкуренткой Насте в отношении молодого человека. Для Насти племянник в данном случае был приемлем, может даже приятен, но никаких видов на него или чувств она не имела и таковых не предполагала.
