«Танцы» с трупами - страница 5

Ходить по Мармарису очень приятно, поскольку это исключительно чистый город вне зависимости от того, в какой его части вы находитесь. Такое даже выглядит несколько странным. В Европе, а в России особенно, между центром города и его окраинами большая разница, и это очень заметно. А в Мармарисе, как и в других турецких городах, чисто и прибрано везде. Подобное не может происходить только по требованию или команде городских властей. У нас, в России, могут к приезду их «величеств» навести в городе какой-то лоск, но по отъезде гостей всё вновь приходит в запустение. Это означает одно: жителей не волнует чистота и порядок в окружающей среде. А турок, видимо, волнует.

В общем, поблуждав некоторое время по узким улочкам окраины, Настя притащила Геру (так, кстати, звали племянника) к парадному подъезду кампании, усадила его в скверике напротив и пошла к руководству фирмы. Геру она, естественно, не вводила в курс своих дел, которых она сама не знала, ибо была всего лишь курьером. Она несла в сумочке какой-то круто запечатанный небольшой пакет, крепко обвязанный плотной материей, на которой были наляпаны не буквы, а какие-то значки, смысл которых был очевидно доступен только тем, кого это касалось. Это придавало пакету некую таинственность, загадочность, вызывавшее у Насти смутное раздражение. Как простой человек по натуре, она не любила тайны, предполагая в них плохой смысл. Ну в самом деле, какая могла быть секретность в бизнесе, связанной с постройкой домов, дорог, магазинов и иных построек хозяйственного предназначения? Может это раздражение повлияло на то, что вместо длинной юбки, как планировалось, она «назло туркам» вырядилась в джинсы и лёгкую кофточку полувоенного вида. Настя, кстати, не могла поверить и признать, что турецкие мужчины очень хотят видеть своих женщин, замотанных в балахоны с головы до пят, хотя и понимала умом, что воспитание с детства в человеке каких-то качеств может остаться у него на всю жизнь. И может ему нравиться.

Принимая истину о своём далеко не равном статусе с хозяином компании мультимиллионером Гаем Махимоглу, Настя, зная наши порядки, полагала, что над ней чиновники справят своё фэ, прежде чем допустят к начальству. Но её, к вящему удивлению, провели к руководству, едва ли не взяв под руки. Не сложно было сделать вывод, что значит пакет, который она везла, действительно нужный. Перед начальственной дверью Настя задержалась на чуть-чуть, пока сопровождающий заглянул в кабинет, а затем распахнул перед Настей дверь. Задержка дала возможность ей обратить внимание на человека, который находился в приёмной. Внимание было вызвано тем, что молодой человек при входе гостьи с готовностью встал со стула и, широко улыбаясь, сделал приглашающий жест. Важнее, впрочем, была внешность этого молодца: она полностью совпадала с параметрами желанного для Насти типа мужчины, который подспудно складывается в сознании любой женщины. Да, по ходу жизни женщина общается с любыми типами, но она в них ищет что-то своё. Конечно, на тот момент Настя ничего не осознала: её этот тип, как мужская личность, или нет, но сердце странным образом непроизвольно ёкнуло. Оно, кстати, иногда ёкает у всех и без всякой причины.

В кабинете, сверху донизу и чуть ли на потолке обитом коврами, как арабский халиф, за безразмерно большим столом в кожаном кресле, тоже безразмерном, сидел небольшой человек жёлтого оттенка с огромными вразлёт усами, чёрными глазами, низким лбом, взлохмаченными густыми волосами, но с довольной улыбкой. Он привычно, по-мужицки, ощупал девушку опытным взглядом, махнул рукой в сторону кресел, приглашая садиться. Сам, однако, встал, подошёл и… протянул руку. Настя смутилась, ибо не поняла: он здоровается или хочет получить пакет? Оказалось, он хочет и одного и другого. Получив пакет, хозяин покрутил его, едва не обнюхал, но, поглядев на надпись, довольно вздохнул, вскрывать его не стал, вернулся за стол, на Настю посмотрел игриво, если не сказать – похотливо. Поблагодарил за исполненную миссию, поинтересовался обустройством в отеле и вообще предложил содействие во всём при необходимости, в том числе пообещал машину для экскурсий по принципу: ты попроси – я дам. Настя опасалась, что он попросит от неё курьерской услуги на обратном пути в Москву, но этого не случилось. Он лишь решительно пообещал, что в столице России они обязательно встретятся. Настя это обещание пропустила мимо ушей и с радостью покинула офис. Честно говоря, она надеялась получить там хоть чашку знаменитого турецкого кофе, но… не вышло. Встретивший её на улице Гера высказал мнение, что в этом странном на внешний вид офисе он не наблюдал женщин, и возможно должное восточное гостеприимство не было оказано потому, что некому было Настю обслужить. Над этим и прочим, что молодые люди нашли интересным, они изрядно потешились, и через короткое время нашли Аннушку на пляже в полудрёме на лежаке почти вплотную у воды. Она немного покривила губки, но заметив строгое выражение лица подруги, смягчилась. Она не представляла своего положения при паре Настя – Гера, понимая, что «третьим лишним» предстояло быть именно ей. Её это не устраивало, поскольку ей Гера, похоже, понравился ещё сразу в аэропорту Домодедово, но получалось всё для неё как бы по-дурацки: зачем Настя потащила её в Турцию, почему не сказала, что с ними полетит парень, который является своего рода приложением к Насте? К тому же, и общее положение Аннушки выглядело смешным. Она что, служанка при Насте, поскольку именно Настя оплатила её поездку, в том числе приставную раскладушку в гостином номере? В целом, с точки зрения Аннушки, всё выглядело какой-то глупостью: зачем Настя настаивала на её поездке, если при ней был Гера, с которым она почему-то жила в разных номерах. Аннушка с радостью вернулась бы в Москву, но, привычно полностью подчиняясь Насте в течение многих лет, сделать этого она не могла, да и не очень хотела. Кстати, а когда началось это подчинение? С конца четвёртого класса, когда, как это часто бывает, поссорившись между собой из-за глупых детских чувств: кто из них симпатичнее, – они едва не подрались, и лишь присутствие других учеников этому помешало. Но в ссоре между собой девочки увязли. Казалось бы, никаких оснований для дружбы между девочками нет, но было тотальное соревнование во всём: в учёбе, в спорте, в самодеятельности и, особенно, во внешнем облике, скорее в одежде и прочих детских штучках. А в последнем преимущества были явно на стороне Насти в силу больших материальных возможностей. Анне пришлось смириться и уступить.