Оказалось, Джордже двадцать восемь. Он окончил школу Британского совета в Италии, получил высшее образование в университете ресторанно-гостиничного бизнеса и открыл в Бухаресте собственный ресторан итальянской кухни. Словом, он тоже ее покорил. Иногда, глядя, как Джордже сосредоточенно просматривает деловую переписку, разложенную прямо возле них, на песке, Владе казалось, что она испытает к нему нечто большее, чем симпатию.
Она переехала в Бухарест через два месяца. Сняла квартиру, наняла репетитора по румынскому, и они с Джордже начали собирать документы для ее перевода в Бухарестский университет.
Джордже пропадал на работе с утра до ночи, а Влада, подучив язык, стала путешествовать: сначала по окрестностям, затем по всей стране – и фотографировала, фотографировала… У Румынии необычная аура, там столько всего намешано: и диковатость, и страсть, и тоска, и тревога. Фотографировать эту страну – бесконечное удовольствие. Влада пробовала разные способы съемки, сравнивала цифровые и пленочные камеры, экспериментировала с пленкой, пока не добилась почти идеального совпадения ее восприятия объекта с изображением на фото. С тех пор она снимала только «Никоном» и только на черно-белую пленку.
Больше всего ей нравилось фотографировать людей: лица, измененные светотенью, случайные ракурсы, необычные силуэты. Впрочем, человек на фото играл второстепенную роль, он был лишь частью истории, которую рассказывал снимок.
Некоторые фото получались удивительные. Казалось, люди на них источали едва заметный матовый свет. Влада так и не разгадала, из-за чего возникал этот эффект. Он не зависел ни от места или времени суток, ни от марки фотоаппарата или светочувствительности пленки.
Джордже был заворожен «сияющими» фото. Особенно его потряс один крупный план, сделанный в закоулках Констанцы. Сухая морщинистая старуха с белыми волосами, покрытыми черным кружевным платком, смотрит прямо в объектив. В ее глазах спокойствие и отрешенность обреченного человека. А рядом с ней – молодой безупречно красивый мужчина. Даже на статичном фото видно, сколько в нем уверенности и жизни. Мужчина снят анфас. Он склонился над старухой – и замер, словно в предвкушении поцелуя – поцелуя, который никогда не случится.
Джордже говорил, у него мороз по коже от «сияющих» фото. Он показал их своему другу, владельцу маленькой галереи, и тот согласился организовать выставку. Влада назвала ее «Незнакомцы» – в честь безымянных героев «сияющих» фотографий. Выставка должна была состояться через два месяца, но это событие отошло на второй план, когда Влада познакомилась с Мартином Скоттом.
Она узнала его по глазам. Буквально за пару дней до встречи Влада перещелкивала каналы, и попала на кадр: весь экран заполняли его небесно-голубые, пронзительные, какие бывают только у младенцев, глаза. Драма называлась «Чайки над городом», она рассказывала о художнике, который понимает, что из-за болезни скоро не сможет рисовать. Загипнотизированная этим взглядом, Влада, не отрываясь, досмотрела фильм до конца. Потом нашла «Чаек» в Интернете и посмотрела еще трижды. Она прожила восемнадцать лет, скептически относясь к любого вида идолопоклонничеству, но Мартин заставил ее понять, почему вопят девчонки, увидев на красной дорожке Роберта Паттинсона.
И вот она сидит в кафе. Обычная забегаловка на окраине Бухареста, на скатерти – ожег от окурка. Перед ней – нетбук (просматривает недавно отснятые в Карпатах фото), рядом – остывшая чашка американо. Задумавшись, Влада отрывает взгляд от экрана – и снова видит эти потрясающие глаза из «Чаек». На этот раз в реале.
