Танец фавна - страница 27

– Хотите сыграть со мной партию в шахматы?

Расчет был прост, как деревянный карандаш: если в шахматы лучше играет Дягилев, Нижинский откажется. Если это его игра, знакомые комбинации ходов помогут ему успокоиться. В любом случае Ленуар ничем не рискует.

– А вы играете? – полушепотом спросил Нижинский. – Я везде стараюсь раздобыть доску. Сергей Павлович даже смеется надо мной. Говорит, что он путешествует с образом Святой Елены, а я с двумя деревянными армиями.

– Вы прекрасно вооружены, – прокомментировал Ленуар.

– Что? Ха-ха-ха! – смех Нижинского наполнил комнату, как стая бабочек. – Сергей Павлович, ты слышал? А я тебе о чем говорю? Видишь, я не один так думаю!

– Господин Ленуар – агент Безопасности парижской префектуры полиции, Вацлав. Он хочет задать тебе вопросы о Чумакове, – смущенно сказал Дягилев. – Поговори с ним, а я пока разберу свою корреспонденцию.

– Да-да, сейчас… – Нижинский раскрыл свою доску и выставил фигуры. – Я готов. Если не возражаете, я начну.

Вацлав сделал первый ход.

– Вы давно знакомы с Чумаковым? – спросил Ленуар.

– Мы учились с ним в Петербурге, но никогда не были друзьями.

– Это правда, что он хотел вас убить?

– Меня? – Нижинский оторвал на секунду взгляд от шахматной доски. – Нет, меня нельзя убить… Чумаков был очень злой. Я… Он называл меня разными словами. Однажды они с друзьями заставили меня пойти к кокотке, отчего я долго болел и не мог танцевать…

– К девушке легкого поведения?.. Интересные у вас друзья. За что же он на вас злился?

– Не знаю. Я думал тогда, что мы друзья. У меня всегда было мало друзей. Они спешили утешать меня, когда я падал… А мне нужны были такие друзья, которые могли порадоваться за меня, когда я взлетал. Таких друзей у меня нет, только Броня. Она всегда рядом. Как и Сергей Павлович. Была еще Анна Павлова. Мы с ней вместе учились у Чекетти. Она бы тоже меня сейчас поддержала.

Нижинский при этом коснулся своего перстня. Того самого, с сапфиром, который Ленуар видел у уборной Нижинского вчера.

– Где вы были до того, как вошли и увидели тело Чумакова?

– Я репетировал с Броней и Нелидовой «Фавна». Знаете, Фокин всегда дает только общий рисунок танца, а я вижу танец сразу. Во всех деталях. Без внимательного отношения к деталям весь танец превращается в жалкую карикатуру на самого себя.

– Вацлав, ты слишком увлекаешься мелочами. Астрюк нам то же самое сегодня сказал, – вмешался в разговор Дягилев.

– А почему ты слушаешь Астрюка? Почему ты не слушаешь меня? Я вижу сразу всю картину, каждое движение, каждый наклон головы…

– В любом искусстве важна гармония, – сказал Дягилев.

Нижинский застыл, а потом резко встал, зацепив ногой шахматную доску. Фигуры упали и разлетелись по полу.

– Серж, ты говоришь, как чужой, как французский критик. А это мой балет! Это мой Фавн. Я уже почувствовал его в себе. Теперь движения диктует мне он.

Нижинский быстро собирал фигуры и складывал их в доску. Дягилев подошел к своему солисту и положил руку ему на плечо, взглядом показывая, что Ленуар может идти в соседнюю комнату. Дважды приглашать сыщика было не нужно.

Комната русского Фавна по сравнению с дягилевской напоминала келью. Самым выдающимся предметом было огромное зеркало, стоящее между двух окон, отчего комната выглядела просторнее. В шкафу висела пара костюмов. Небогатый гардероб Нижинского удивил Ленуара. Казалось, танцовщик был абсолютно равнодушен к своему внешнему виду. Огромное зеркало и полупустые шкафы. У кровати стоял пишущий стол, но столешница чернела пустотой. Ленуар дернул ящик. Заперто. Что может скрывать такой прозрачный в эмоциональном отношении артист?