– Я знаю, что ты не спишь, – говорит он строгим голосом. – Вставай.
Молчу, продолжая лежать без движения.
Вольный резко откидывает одеяло и бросает его на пол.
– Вставай, говорю.
Разлепив глаза, я смотрю в пространство перед собой. Все так же скрученная в позу ребенка, все также не чувствуя ничего – кроме пустоты.
– Не понял, – Марк подходит ближе. Наклоняясь, смотрит в глаза. – Вика, ты меня слышишь?
Чувствуя тяжесть ресниц, прикрываю веки.
– Поднимайся, эй! Мне твоя депрессия сейчас ни к чему, – он теребит меня за плечи, затем переворачивает на спину.
Я бессмысленно вытаращиваюсь в потолок – в нелепые куски побелки, висящие над головой.
– Да чтоб тебе пусто было! Крылова, где же твоя дерзость и ярость? – Вольный садится сверху и запрокидывает мне руки за голову. Я опускаю на него воспаленные глаза.
– Делай что хочешь… – говорю и не узнаю свой посаженный голос.
Марк, наклоняясь, всматривается в лицо. Руки сжимает так сильно, что глаза непроизвольно наливаются слезами.
– Бис! Крылова, ты не могла придумать чего получше, чем впасть в коматоз? Блядь! Меня больше устраивало, когда ты дралась и кусалась.
Целует в губы, но я не чувствую ничего, кроме опустошения, а еще презрения к себе. Даже не к нему, а той слабой части меня, которая решила сегодня завладеть мною полностью. Теплые губы ерзают по коже. Марк скользит пальцами по руке, опускается ниже, резко рвет ночнушку и добирается до груди. Пусть хоть на кусочки порвет – мне все равно.
Вольный, отстраняясь, останавливается.
– Вика? – он неотрывно глядит в глаза, а я вижу перед собой лишь бездну и так охота туда сигануть. Марк выдавливает: – Не зли меня, – отпускает руки и дает слабую пощечину. Голова безвольно поворачивается в сторону. – Женушка, че ты удумала? Сдаешься? Кто-то обещал меня ночью задушить. Крылова, очнись!
Он сползает с меня, накидывая одеяло. Я сворачиваюсь назад в спасительный калачик. Лежу на правой щеке. Вижу перед собой дверь, но шевелиться все также нет сил.
Вольный быстро уходит. Я закрываю глаза и окунаюсь в приятную темноту.
Через какое-то время до носа долетает едва слышный сладко-терпкий запах. Слышу дыхание Марка над собой.
Он ругается снова, но чуть тише, почти шепотом и снова уходит. Скрипит дверь.
Проходит еще какое-то время. Я балансирую на грани сна и реальности. То погружаюсь глубоко во тьму, то выпрыгиваю на свет и слышу в ушах биение сердца: оно слишком громкое, слишком утомительное – хочется заткнуть его.
В один из таких вылетов в настоящее слышу глухой говор из комнаты:
– Я не могу больше! Вика не поддается обычным чарам… Но она же сломается! Так нельзя… Если она маг, почему не проявляет ничего? Я тогда знал бы наверняка… Отвечайте! Она маг? Вы прошлый раз так и не сказали… Как это неделю? Вы с ума сошли! Было же больше времени! Я не буду использовать Икс пока не удостоверюсь, что у нее есть способности. Иначе это… Хорошо, я свяжусь с вами…
Меня подкидывает, когда я слышу грохот стекла из другой комнаты. За ней, как ирландское кружево, разворачивается отборный, красочный мат.
Через минуту Марк влетает в комнату и скидывает меня с кровати.
Упала неудачно – ударилась рукой о край стула. Но даже не застонала. Мне настолько все опостыло, что я просто хочу умереть. Больше ничего не надо.
– Ты будешь сопротивляться. Иначе все это бессмысленно! – кричит Марк мне в лицо.
– Нет… – выдыхаю.
