– Роза, что случилось? – рядом оказывается Кори.
– Я скоро приеду, доктор Мендас. Спасибо, – проговариваю сквозь плач и нажимаю кнопку сброса.
Облокачиваюсь руками о стол и даю волю слезам.
– Мама? Это звонили на счет мамы? – спрашивает Кори, начиная плакать вместе со мной.
Ничего не ответив, просто киваю головой, закрыв рот рукой. Кори крепко обнимает меня, и я хватаюсь за нее, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
– Мамочка, а почему вы плачете? – раздается голос Гарри, и он оказывается рядом, обняв нас с сестрой за бедра.
– Ничего, сынок. Просто нас расстроили на счет твоей бабушки.
– гладит сына по головке, пока я пытаюсь взять себя в руки.
Никогда нельзя заранее оценить свою реакцию, когда тебе сообщают о смерти родной матери. Даже если ты знал, что это рано или поздно произойдет. Еще вчера я смотрела в ее глаза и слышала голос, а сегодня ее уже нет на этом свете.
На этом все. Мы остались с сестрой совсем одни. У нас больше нет никого, кроме Гарри.
Почему-то именно сейчас мне так сильно захотелось закрыться в студии школы и забыться в любимом танце. Но сейчас мне точно будет не до школы. Придется отменять ближайшие занятия и заняться похоронами, деньги на которые мама предусмотрительно заставила меня отложить заранее, будто чувствовала, что все равно уйдет.
***
Весь вчерашний день ушел на скорую подготовку, а сегодня мы уже хороним маму. В зале для прощаний при часовне собрались люди, в прошлом знающие мою маму. Здесь даже мамины преподаватели по танцам, которые пережили свою ученицу. Среди пришедших замечаю тех, с кем мама когда-то танцевала в ансамбле. Один из них – ее бывший партнер по парному фламенко, с которым у мамы даже был короткий, но бурный роман.
– Мисс Самерс, я искренне вам соболезную, – слышу сбоку обращение и, повернувшись, замечаю одну из наших учениц из школы.
– Спасибо, Зои.
– Ваша мама была настоящим профессионалом и замечательным человеком. Нам всем очень будет не хватать ее. Мы очень надеемся, что вы не опустите руки и продолжите ее дело, обучая нас.
– Конечно, Зои. Школа будет продолжать свою работу.
– Мы очень будем ждать вашего возвращения. Еще раз соболезную, мисс Самерс. Всего доброго.
– Всего доброго, Зои.
Еще целый час мне приходиться слушать слова утешения и соболезнования, едва стоя на ногах. Слез уже не осталось. Меня просто окутала смертельная усталость.
– Ты как, сестренка? – Кори сжимает мое плечо.
– Держусь из последних сил.
– Мы должны быть сильными, дорогая.
– Я знаю. И буду, но не сегодня.
В зале появляется священник и дает команду для погребения. Специальные люди поднимают гроб с мамой и выносят его из зала. Выходим с сестрой, держась под руку, и все присутствующие следуют за нами до места вырытой ямы.
Дрожа от холода и нервного напряжения, стоим с Кори, слушая проникновенную речь священника. Хочется, чтобы поскорей это все закончилось. Начинает мучить головная боль, сжимающая виски. Кажется, еще немного, и я просто завалюсь к ногам сестры.
– Ты в порядке, Роза? – где-то на фоне слышу голос Кори.
– Ужасно разболелась голова.
– Ты пила сегодня таблетки?
– Пила.
– Может, опять побочный эффект?
– Не знаю. Я уже ничего не знаю.
– Потерпи, дорогая.
После погребения следуем к ожидающей нас машине и спешим домой к Гарри, которого оставили с няней.
***
Поздно вечером, уложив племянника спать, сидим с сестрой на кухне, допивая бутылку белого вина.
