За всю долгую историю их тесного общения Лер еще никогда не был столь многословен. И откровенен. Словно выплеснув на голову друга и учителя все накопившееся за эти годы, Гуло резко развернулся и направился к выходу.
– Куда ты?
– Куда может следовать тень?
– Нет. С сегодняшнего дня ты в отпуске. Кстати – отдельно от Ди, и это не обсуждается. Особенно в свете всего мной сегодня услышанного. Весь мир в твоем распоряжении. В портальной забери у дежурного сумку, там документы, золотая карта, инофон и жетон. Когда понадобишься, я с тобой свяжусь. И даже не вздумай искать ее, слышишь?
В шаге от двери Лер задумался на секунду, усмехнулся и огромной черной росомахой выскользнул в дверной проем, оставляя остро пахнущую мазутом и уличной грязью одежду и ботинки на пороге личного кабинета сиятельного сьерра Ладона.
«Хорошо хоть лапу не задрал напоследок, паршивец! Или как там росомахи гадят…» – тихо рассмеялся дракон.
Он любил этих ярких и строптивых двоих, как своих детей. Они росли на его руках, и боль взросления вечных была его болью.
«Любит он. Ну конечно же, любит. Значит, я им всем только «свечу». Хотя прав он, хвостатый. Но от этого лишь только гаже». Ладон вздохнул, собрал оставленную Лером одежду и шагнул в Сумерки.
Шанс выспаться снова был им упущен. Сегодня уже однозначно.
19 мая, утро. Гурзуф
"Не верь глазам своим! Они видят только преграды." Ричард Бах
Утро.
Впервые за прошедшие недели Венанди совсем не снились сны. Вообще ничего не приснилось.
И снова она ощутила щемящее чувство одиночества. Его не было рядом. Здесь, в этой комнате, как и во снах. И в мыслях сейчас тоже пусто. И не позвать никого. Это место свободно. Только твердая уверенность в том, что он жив, – это она ощущала, и остро. Утешительная уверенность, позволявшая жить дальше и дышать полной грудью.
Нет, совершенно не дело так начинать новый день. Вдохнула – выдохнула. Потянулась. Улыбнулась. Открыла глаза.
Солнце. Настоящее, южное, уже по-летнему жаркое, оно падало рваными лоскутами на стену, прорываясь через решетку кипарисовых ветвей. Май в «Артеке» – летний месяц. Лето всегда для нее было лучшим временем года. Только летом Ди ощущала себя в высшей степени сильной, волшебной, крылатой. Как само Солнце. Такая вот она, природа птиц – авеморфов. А когда два крыла за плечами, то и тараканы в голове неизбежны.
Кстати, вот и они – тараканы. По стене напротив полз крупный, толстый рыжий и усатый красавец таракан. Такие в мегаполисах больше не водятся, исчезающий ныне вид, антикварный.
– Иди-ка отсюда, красавчик. Ничего съестного у меня нет. А живность в гостиницах не приветствуется. – Венди показалось, что он прислушался.
– Неужто проснулись? Аве, сиятельная!
Звук мужского голоса заставил ее молниеносно и окончательно проснуться, подпрыгнуть на кровати, в ту же секунду вспомнить о неподобающем для подобного общества одеянии, состоящем из одних лишь трусиков.
Молниеносно завернулась в простыню, оглядевшись вокруг. Никого не увидела. Посмотрела на стену. Таракана там тоже уже не было. Показалось? Осторожно передвигаясь, сняла еще не успевшую высохнуть после стирки в умывальнике футболку, висевшую на спинке кровати. Со скрипом ее натянула. Так себе вид, но лучше казенной простыни в крупный горошек.
В широком панорамном проеме окна открывалась лишь одна узкая створка – со скрипом и болью. Ди осторожно выглянула на улицу. Высокие кипарисы упирались ветками прямо в стекло, закрывая комнату от прямого солнца. Никого.
