– Около четырёх. Ты спал, как мышка, тихонечко. В одеяло закутался с головой, я тебя будить не стал.
К автобусу подтягивались дружно и споро. Кто неделю, а кто и восемнадцать дней, отдыхали в городском санатории-профилактории. Многие подружились, обещая встречаться в городе, обменивались адресами и телефонами.
К газетчикам подошёл главный врач:
– Ребята, в каком номере ждать о нас заметку?
– Заметку хотите? А не будет заметки, уважаемый Андрей Алексеевич! Потому что будет целый репортаж с праздника жизни! Зря мы, что ли, с Олегом неделю у вас жили? Чтобы отделаться коротенькой заметкой в две тысячи знаков? Берите шире! – и Сергей засмеялся белозубой, подкупающей всех и вся, улыбкой.
– Сегодня я фотографии сделаю, а Сергей напишет. Если успеем, вечером в печать отдадим, так что завтра и прочтёте. В крайнем случае – послезавтра.
– Это вряд ли, сегодня должны успеть, иначе мы не журналисты, – засмеялся Сергей.
Ехали в город на трёх автобусах. Путь лежал через заколдованное царство Снежной королевы. Хотя дорога была недолгой, отъезжающие сполна налюбовались зимней сказкой, из окон тёплых автобусов. Деревья в шубах, земля под ослепительно белым покрывалом, сосновый бор переполнен хрупкими зимними драгоценностями. Впечатлений было много. В каждом автобусе пассажиры беспрестанно смеялись и пели песни. Ехали навстречу Новому году, к домашним делам и заботам. И никому было неведомо, какое горе случилось сегодня ночью. Как жестоко была убита девушка, которая ещё вчера поздравляла их и смеялась вместе со всеми.
Никита Головин выскочил из машины, он подталкивал сержанта к входу в милицию, торопил его. Тот удивлённо шевелил своими усищами, в недоумении пожимал плечами:
– Первый раз вижу задержанного, который бежит на допрос впереди конвоя!
Никита не стал ему отвечать, хотя очень хотелось в колкой форме высказать всё, что он о нём думал. В кабинет следователя тоже ворвался первым, но там два следователя параллельно допрашивали артистов, пришлось выйти в коридор и некоторое время ждать. Он нервно ходил из конца в конец коридора, потирал переносицу и что-то невнятно бормотал.
– Никита! Здравствуй! Спасибо, Петрович, – обратился к сержанту
Алёшин, – я его с собой заберу, поговорим в другом кабинете. Не знаешь, где свободное место есть?
– Сейчас у дежурного спрошу, он ключи выдаёт.
– Дима, привет! Ты уже майор? – удивлённо вскинул брови Никита.
– Да, время не идёт, а бежит. А ты всё в Деда Мороза играешь? Слушай, вот ты такой стройненький, да худенький. Не бывает таких Дедов Морозов! Они вон какие все, упитанные, да с животиками! Не настоящий ты, Никита!
Тот засмеялся было, но тут же осёкся. Схватил Дмитрия за рукав, и, нервно теребя, начал возбуждённо говорить. Дима перебил:
– Подожди минутку, пожалуйста. Мы сейчас с тобой сядем в кабинете, и поговорим обстоятельно. Ну, а сейчас расскажи мне секрет твоего перевоплощения.
– Да какой там секрет, – сник Никита, – Клавдия Ивановна, наша костюмер, сшила для меня накладку, из старого ватного одеяла. Вот я и превращаюсь раз в год в толстяка.
Старший сержант Петрович принёс ключ от кабинета дознания.
– Вот, теперь и поговорим. Скажи, когда вы с Настей расстались после работы?
– Подожди, это после. Давай я расскажу с самого начала! Мы работали вчерашний вечер на семи предприятиях, санаторий оставили на поздний вечер, потому что у них была дискотека, впрочем, я не знаю, почему. Надо же было к кому-то ехать к последнему! Танцы были в разгаре, когда Насте на пейджер пришло сообщение. Она после мне о нём сказала, когда мы уже в машине ехали.
