– Зря вы отказались, капитан. Настоящий шотландский виски, с Земли.
– Я не большой знаток таких напитков, адмирал, – улыбнулся Форсетти.
Рабинович рассмеялся и с видимым наслаждением сделал небольшой глоток.
– Я тоже, капитан. Я скорее простой ценитель хорошего. К сожалению, успех «Крестоносца» и «Антродемикуса» нивелирован провалом капитана Устинова. Цель сбежала от него, умудрившись при этом нанести его кораблю определённый ущерб.
Глаза Форсетти расширились от удивления:
– Я ещё не слышал об этом, господин адмирал.
– Ничего удивительного. Я только сейчас получил сообщение: «Гиацинт» Устинова вошёл в систему два часа назад и движется к станции. К несчастью, его двигатели серьёзно повреждены, и путь до нас займёт у него определённое время. Затем мы лишимся его на долгий срок. Я пока не разговаривал с начальником станции, но, судя по докладам Устинова, кораблю потребуется продолжительный ремонт.
– Вообще-то, господин адмирал, «Крестоносцу» также не помешали бы технические работы. Мы так и не получили замену для сенсорной аппаратуры, которую просили.
– Знаю, Вильям, знаю. Поверьте, я в курсе ваших необходимостей, но в свете масштабной модернизации флота командованию приходится бережно обходиться с имеющимися ресурсами. Даже с учётом важности нашей операции.
– Какой урон был нанесён цели «Гиацинта»?
– Если вы имеете в виду корабль сопровождения, который навязал ему бой, то скорее всего достаточно серьёзные. Несмотря на небольшой перевес в огневой мощи, наёмникам удалось повредить двигатели нашего корабля, из-за чего Устинову пришлось прекратить преследование и цель смогла ускользнуть. Но и Михаил не остался в долгу. На сенсорных записях видны серьёзные повреждения крейсера наёмников.
– Ну, если ему удалось нанести хотя бы схожий урон, то, возможно, им также придётся заняться ремонтом, что значит – следующий конвой может быть без охраны либо они соберут больше кораблей в единую группу. Если мы сможем объединить несколько наших кораблей, то…
Рабинович остановил его, подняв руку:
– Не торопитесь, капитан. Я понимаю, о чём вы говорите, но, думаю, у нас есть более интересная и… перспективная возможность. Взгляните.
Движением руки Рабинович извлёк из стола один из своих рабочих планшетов и передал его Форсетти. Экран был уже разблокирован, на него выведен текстовый файл. Сначала Вильям не мог понять, чем этот файл такой особенный, пока не увидел электронную подпись человека, составившего отчёт.
– Луи Верль?
Он озадаченно посмотрел на Рабиновича.
– Да, наш глава резидентуры на Абрегадо-3. Это не полный документ, а лишь краткая выжимка. Прочитайте, я подожду.
На чтение у Форсетти ушло около десяти минут, во время которых Рабинович потягивал виски из бокала и любовался потрясающим видом, открывающимся перед ним: на одну из стен с помощью голографического проектора выводилось изображение окружавшего станцию пространства. Разрешение картинки было настолько высоким, что она казалась панорамным окном, хотя в действительности здесь находилась глухая стена, закрытая голограммой. Всё же станция «Турин» была в первую очередь военной, а конструкции военного назначения очень не любят, когда в их структуре есть дополнительные отверстия.
К слову, в каюте Форсетти, которую он временно занимал на станции, тоже был такой проектор, но капитан им принципиально не пользовался. Может быть, изображение и было сверхреалистичным, но мозг-то понимал, что перед ним фальшивка.
