Зря я решила к нему обратиться.
Чего еще можно было ждать от Дракона, который до сих пор ненавидел темных эльфов и даже не скрывал этого?
Почему я вообще решила, что он мог мне как-то помочь?
Ноздри декана продолжали хищно раздуваться, а глаза полыхали золотом, когда он смотрел на меня со смесью ярости и презрения. А я едва не задыхалась от ответной злости.
— Я пройду ваше испытание, – неожиданно даже для себя пообещала я. – И докажу, что не сделала ничего дурного. И знаете, я думала, вы хороший преподаватель, профессионал своего дела. Я рассчитывала разобраться в том, что произошло, а не получить беспочвенные обвинения.
— О, я раскусил вашу тактику, адептка Катар, – в тон мне прошипел мужчина. – Прийти первой, притвориться невиновной, похлопать глазками. Но знайте, что ваши способы на меня не действуют. Ни приворот, ни ментальная магия, ни темные ритуалы. Вы ответите за все, что совершили.
Какой еще приворот? О чем он вообще?
— Убирайтесь вон, адептка, – Дракон указал мне на дверь. – У вас есть одна ночь на то, чтобы подумать и во всем сознаться.
— Иначе что? – упрямо вздернув подбородок, спросила я.
— Иначе отчисление покажется вам даром богини, – холодно ответил айс Рейнард. – Я получу разрешение ректора на допрос с использованием ментальной магии. И, так или иначе, выясню правду.
Не веря собственным ушам, я уставилась на него. Он собрался просто взять и выпотрошить мой разум просто потому, что я отказалась ответить ему добровольно? Но Дракон снова красноречиво указал мне на дверь, и я, не желая ни мгновения оставаться с ним в одном помещении, стремительно вылетела прочь.
Я всегда считала себя довольно спокойной, уравновешенной личностью. Меня сложно было спровоцировать. Но в этот раз будто что-то сорвалось с цепи. Мне хотелось рычать и метаться, возможно, что-нибудь сломать. Единственный, на чью помощь я могла бы рассчитывать, отказался ко мне прислушаться. Еще и обозвал лгуньей. Более того, он собирался допросить меня в лучших традициях Ледяных Драконов. Так они поступали со своими пленниками во время войны.
Я многое могла понять. То, как именно увеличился мой резерв, действительно сложно было объяснить. Но о каких зельях спрашивал меня декан? О каком привороте шла речь? Может, факт того, что Эштон Гор внезапно обратил на меня внимание, кто-то расценил как действие запрещенного зелья и донес на меня?
Да ну, это бред. Кто мог так поступить?
Кто угодно.
Но будь эльф под приворотом, он бы не обращался со мной, как с половой тряпкой. Больше было похоже, что он на спор пригласил меня танцевать, а потом гнусно посмеялся. Влюбленные так не поступают.
Вернувшись в комнату, я не находила себе места. Металась от рабочего стола к кровати и обратно, не в силах успокоиться. Что-то нарастало внутри меня, не давая сосредоточиться и вызывая тревогу. А когда раздался тихий треск, взгляд безошибочно метнулся к окну. По толстому стеклу вновь растекались восхитительные морозные узоры. Что-то замораживало мою комнату изнутри. Стены тоже покрылись тонким слоем инея, но, что странно, я совершенно не чувствовала холода.
Зато была боль.
Она нарастала внутри меня, сдавливая кости, растягивая кожу, пока мне не показалось, что еще немного, и меня разорвет. Не понимая, что со мной происходит, я, едва шевеля ногами, добралась до ванной комнаты и уставилась в зеркало. Из него на меня смотрело мое собственное отражение, и лишь глаза отличались. Они сияли настоящим драконьим золотом, и яркие радужки прочерчивали вертикальные зрачки. И как это понимать?
