– Легко сказать: «Забрать из реанимации», – подала голос Лина, когда другая бригада скрылась из вида. – А где ее тут искать, эту скорбную обитель связанных доходяг?
– Мы сейчас похожи на диверсантов, заброшенных в тыл врага и забывших карту на родине. – хохотнул Башмачков. – Главное – идти уверенной походкой и внимательно читать надписи на дверях. Вот видишь: 1-я операционная, 2-я операционная…Где же эта чертова реанимация?
– Башмачков, тихо! Смотри, в конце коридора приоткрыта дверь. Вон та, без таблички. Буду Волочковой, если это не реанимация… Двигай туда! Только аккуратнее, не спались! Главное, не пялься по сторонам, мы не на экскурсии.
Лина и Башмачков развернули пустую каталку и спрятались за колонной возле приоткрытой двери.
За дверью было тихо. Они постояли пару минут, затем Лина отделилась от стены и, прокравшись на цыпочках, заглянула в большой зал. На двух кроватях лежали прооперированные пациенты. К каждому тянулись провода от приборов, а от ртов пациентов отходили гофрированные трубки, похожие на узкие слоновьи хоботы, они присоединялись к аппаратам искусственной вентиляции легких. Пациенты не шевелились, поскольку руки-ноги у них, как еще недавно у Лины, были привязаны к койкам.
– Странно, врачей вообще не видно, – шепнула Лина Башмачкову, вернувшись в коридор. Пойдем еще раз посмотрим. Только держи, пожалуйста, язык за зубами. Больные в реанимации, хоть и не разговаривают, однако все видят и все слышат, это я по себе знаю.
Лина и Башмачков, стараясь ступать как можно тише, вошли в реанимационное отделение. Лина почувствовала, как по спине потекла тонкая струйка пота.
– Ничего не понимаю, – прошептала она на ухо Башмачков, – где врачи и сестры? Мне казалось, что больных в реанимации без присмотра не оставляют. Велика опасность, что прооперированные больные все разом помирать начнут, и тогда многочасовая работа нескольких бригад хирургов пойдет насмарку.
Лина заглянула за ширму и едва сдержала крик. Она ущипнула себя. Нет, наверное, показалось. Лина схватила Башмачкова за руку и потянула за собой. Через секунду напарник сжал ее руку так сильно, что Лина тихо ойкнула. На полу лежал молодой мужчина в зеленом хирургическом костюме. Его открытые светлые глаза смотрели на Лину и Башмачкова с укором и удивлением. На куртке покойного был приколот бейджик: Константин Петрович Могильный, врач-реаниматолог.
Башмачков стоял и молча смотрел на тело того, кто еще недавно был тем самым врачом-реаниматологом. Сейчас ни один профессор уже не смог бы вернуть доктора Могильного к жизни даже с помощью новейших приборов и чудодейственных капельниц.
– Эй, писатель, чего застыл, как под наркозом, надо срочно когти рвать! – зашипела Лина и потянула Башмачкова в коридор. – Забыл, что мы здесь на птичьих правах? Еще решат, что это мы с тобой его замочили.
Она пнула носком ноги какой-то легкий предмет и автоматически сунула его в карман.
Башмачкова два раза уговаривать не пришлось. Схватив для маскировки пустую каталку, два самозваных эскулапа осторожно выбрались в коридор, стремительно добрались до лифта, опустились на свой этаж, пристроили каталку в той же нише, а потом все тем же путем прокрались в палату. На все-про все Лине с Башмачковым потребовалось не больше пятнадцати минут. Лина с удовлетворением отметила про себя, что сестринский пост по-прежнему пуст и, похоже, их никто не видел.
