Танки: 100 лет истории - страница 33

Морская аллюзия вполне понятна, ведь военные корабли являли собой наиболее ранний пример подвижных огневых платформ, и именно такими, как правильно предвидел Фуллер, предстояло стать танкам[150]. Условия боевого применения кораблей и танков, как совершенно очевидно, весьма различаются, так что не стоило ждать от армий, что те станут сражаться на суше точно так же, как морские эскадры. Тем не менее даже и в 1931 году Фуллер продолжал пророчествовать, что танки «будут действовать образом, довольно сходным с флотом на море»[151].

В армии принимали бронетехнику, но усвоенный военными подход отводил ей место средства поддержки пехоты – танкам полагалось наступать с ней как бы шаг в шаг. Путь отхода от столь закоснелой политики наметился в докладе, сделанном в 1919 году по просьбе французского главнокомандующего генералом Этьеном. В этой работе Этьен предполагал заменить легкие Renault FT более мощными боевыми chars de combat, которым отводил ведущую роль в сражениях будущего[152]. Два года спустя Этьен представил более широкий взгляд на ситуацию в лекции в Брюсселе, описав потенциальные стратегические и тактические преимущества механизированных армий из 100 000 человек при 4000 танках и бронетранспортерах – войсковых соединений, способных продвигаться на 80 километров за одну ночь[153]. В верхах его точку зрения благополучно проигнорировали, прежде всего потому, что создание танкового корпуса как отдельного рода войск поддерживали лишь немногие офицеры французской армии, в то время как штаб artillerie d’assaut (штурмовой артиллерии), обеспечивавший танковым частям некоторую автономию, в 1920 году был расформирован, танкистов же подчинили Управлению пехотных войск, что фактически похоронило дальнейшее тактическое развитие и технические разработки.

Сходное положение сложилось и в Соединенных Штатах, где по закону о национальной обороне от 1920 года танковый корпус военного времени упразднили, а матчасть и личный состав передали пехоте как вспомогательные силы. В соответствии с этим в 1922 году Генеральный штаб определил место бронетехники в войне следующими словами: «Первостепенная задача танка облегчить бесперебойное продвижение стрелков в атаке».

Помимо Франции и Соединенных Штатов средства для развития новаторской тактики использования бронетехники имелись в то время только у Британии. В свете положения дел в двух вышеназванных странах пальма первенства в деле разработки приемов более подвижного и эффективного применения танков неминуемо досталась британской армии.

Лидерство перешло к ней по большей части из-за стечения двух обстоятельств. Одним стало формирование Королевского танкового корпуса, ставшего в 1923 году наследником танкового корпуса военного времени и обособившегося в отдельный род войск не без стараний – и упорства – все того же Фуллера. В составе корпуса находились всего четыре танковых батальона и несколько рот бронемашин, но статус позволял командованию довольно свободно проводить опыты по тактическому применению техники без диктата пехотного начальства.

Другим важным моментом, обусловившим лидерство британской армии, нужно назвать приобретение ею материальной части, в нескольких аспектах опережавшей бронетехнику описываемой эпохи. И обстоятельство это в значительной мере повлияло на выработку новой тактики. Одной из важнейших особенностей стала значительно бóльшая скорость этих машин по сравнению с ранними танками, что стало следствием разработки новых моделей, призванных послужить альтернативой легкому пехотному танку Джонсона, упомянутому в предыдущей главе и заказанному в 1920 году по инициативе Фуллера