Танкист Мордора - страница 2

По танку плыла звенящая тишина. Машина застыла почти вертикально, и Серега лежал на спине, как космонавт на старте, задрав ноги выше головы. Правая скула горела огнем; осторожно прикоснувшись к ней, Попов увидел на руке кровь.

– Что это было? – спросил он тишину. – Овраг?

Танк деликатно промолчал в ответ, лишь подмигивали сигнальные лампочки да журчала перетекающая по днищу в корму талая вода. В прибор наблюдения, теперь находившийся над головой, струился ярко-желтый свет, мало напоминающий о январской стуже. Кряхтя и ругаясь, в несколько приемов, Попов встал коленями на спинку сиденья. Края валенок упирались в подколенные сгибы, широкий ворот комбинезона зацепился за что-то, а ремень противогазной сумки вообще порвался, но Попов дотянулся до триплекса и посмотрел наружу.

Увидел он немного. Блеклое, словно выцветшее небо и кусок грязно-желтой скалы с чахлым деревом. С трудом отцепив воротник, Серега вторично и уже обстоятельно оглядел доступный сектор. Увы, перемены в пейзаже были минимальны – дерево все так же цеплялось за скалу, но на самой толстой из его веток теперь сидела черно-серая облезлая птица, похожая на ворону, сосредоточенно ковыряющая желтым клювом в остатках перьев. Попов потряс головой, скривился от боли в разбитой скуле, но картина меняться отказалась, разве что ворона закончила манипуляции с собственным телом и сорвалась куда-то вдаль.

– Что ж, – рассудительно сказал Сергей сам себе, – придется вылезать. А что делать?

Сказать оказалось легче, чем совершить, но Попов все же выкрутил и откинул тяжелую броневую крышку. Навстречу ворвался поток горячего воздуха, запорошив глаза пылью и заставив моментально вспотеть в ватном комбинезоне.

Протерев кое-как глаза, молодой человек выкарабкался из люка, уселся около торчащей в зенит пушки и огляделся. До самого горизонта расстилалась каменистая равнина, щедро присыпанная черным, желтым, синеватым, серым, красно-бурым и бог его знает каким еще щебнем и песком. Пейзаж разнообразили лишь выветренные скальные останцы из грязно-желтого песчаника. Кое-где к скалам лепились, словно специально изувеченные, лишенные листьев деревца. Ветер забавлялся раскручиванием небольших песчаных смерчей и пытался как можно быстрее засыпать танк, чужеродной громадой торчащий из широкой расселины.

Плотный снег, облепивший танковый корпус, на глазах превращался в грязные струйки воды, бесследно исчезающей в песке. Почти такие же струйки потекли по Серегиному лицу из-под мехового шлемофона: «Средняя Азия? Каракумы, что ли? Минуту назад я в Поволжье, а сейчас уже в Каракумах? Бред, не может так быть. Или? Секретный эксперимент? Р-раз! – и переместился на полторы тысячи километров, так? А почему вокруг никого?»

Попов повертел головой и снял шлемофон, пытаясь уловить шум лопастей поисковых вертолетов. Тщетно, и лишь свистел в скальных расщелинах ветер. «А вдруг не Каракумы? А если это какая-нибудь китайская Гоби? Или того хуже – афганская Дашти-Марго? Капитан Малина про нее примерно так и рассказывал». Сереге стало совсем тоскливо. Пытаясь подавить нарастающую панику, он излишне деловито избавился от теплой одежды, а затем, подумав, и от обмундирования, оставшись в одних кальсонах. Военный билет, покрутив в руках, засунул вместе с комсомольским билетом в противогазную сумку и прикопал у подножия ближней скалы. Чтобы не скакать по острому щебню босиком, соорудил себе из ненужных теперь валенок галоши, отрезав лишнее перочинным ножом. Голову пекло, и следующим делом стало сооружение пилотки из газеты «Красная звезда», которую Сереге, как агитатору взвода, всучил замполит батальона. Правда, все остальное содержимое командирской сумки можно было смело выбрасывать, разве что конспект по вождению танков сохранить. На растопку.