Тараф - страница 24

Кончилась Бельцкая степь, начались кодры[28]. Пошли красивые виды, потом густые леса кончились, но придорожные пейзажи были все равно интереснее, чем распаханная степь. На дороге стали попадаться повозки, запряженные лошадьми: сельские жители ехали на рынки.

В Каушаны из северной части страны удобнее всего добираться объезжая Кишинев, через Бендеры. Но сейчас, конечно, нельзя, ехали через Кишинев.

– Валер, а какие у тебя планы на личную жизнь после развода?

– Не придумал еще. Постараюсь сделать то, до чего раньше руки не доходили. Новый инструмент освою, не народный. Поперечную флейту или кларнет. Пожалуй, кларнет, к нему флуеристу адаптироваться, говорят, легче. Настоящие физические тренировки возобновлю. Всегда хотел пробежать марафон, а бегал только на двадцать километров.

Иза фыркнула.

– Вообще-то, когда говорят «личная жизнь», то обычно имеют в виду что-то связанное с противоположным полом.

– Григорий с кем-нибудь познакомит.

– Да уж не сомневаюсь!

Валерий надеялся, что останавливать их будут только южнее столицы: гаишники в обычных обстоятельствах склонны придираться в первую очередь к водителям из отдаленных регионов. Водитель, едущий издалека, скорее всего, отдаст деньги не препираясь.

Путешественники проехали мимо нескольких стационарных постов дорожной инспекции, их не останавливали.

– Кажется, в Кишинев въедем без финансовых потерь, – сказал частный детектив, но сглазил. У поста перед въездом в столицу дорожный полицейский взмахнул им жезлом.

– Восемь утра. А ты надеялся, что утром они еще «не разгулялись». Мне подходить с тобой к нему?

– Не надо. Выйди, но просто стой у двери, чтобы он увидел, что я не один.

Валерий читал, что в Америке водитель, когда его тормозит дорожный полицейский, должен сидеть в автомобиле, опустив стекло. Если водитель начнет выходить из машины, у него могут быть неприятности.

В Молдове, как, наверное, во всем бывшем СССР, всё наоборот: выход из машины с документами к патрульному дорожной службы – необходимое проявление уважения к последнему.

Лейтенант дорожной службы говорил по-русски.

– Валерий Ионович, а у вас с автомобильной аптечкой всё в порядке?

– Да, конечно, товарищ лейтенант, готов предъявить.

Давно уж надо говорить: «Господин лейтенант». Но Деметер к этому слову как-то не привык: веяло от него чем-то из советских кинофильмов, в которых со словом «господин» обращались друг к другу белогвардейцы.

– Тогда придумайте сами, что не в порядке, на сумму всего-то в один доллар.

– А курс сегодня какой?

– Как на дрожжах растет, подлец, по радио сказали, что уже двести семь. Но зачем нам мелочиться? Округлим до двухсот.

Когда отъехали, Иза спросила, сколько дал.

– Значит, ты ему просто так подарил примерно полкилограмма полукопчёной колбасы или сыра. Или литр подсолнечного масла.

– Да, да, или три бутылки хорошего пива. А вот на водку не хватит: еще столько же надо добавить. А на хорошее вино – ещё столько же.

Только если бы не отдал, то он бы номера с машины снял. И как в армии говорят: «Можете жаловаться».

На выезде из Кишинева по бокам дороги были возведены стены из положенных друг на друга бетонных блоков. Наверное, построили на случай, если на Кишинев пойдут танки генерала Лебедя[29]. Генерал в один из дней войны пообещал, что если войска Молдовы не прекратят атаковать ПМР, то он, позавтракав, как обычно, в Тирасполе, обедать будет в Кишиневе, а ужинать в Бухаресте.