– Чаю хочешь? – Спросила я, давя смущение в зародыше.
– Да, и чаю… Я поговорить с тобой пришла. Можно?
– Можно. – Шмыгнула я носом. – Отчего не поговорить, коли говориться. Садись, я мигом.
Улин села на скамеечку и принялась заправлять под шапочку выбившийся локон, а я спустилась вниз, приготовить свежего чаю и себя.
– Ты утром убежала, потому что меня увидела с Кормом? – Спросила Улин, когда мы отпили по глоточку из синих чашечек.
– Ну-у. Да. Извини, мне так неудобно. Я и не думала, что вы…
– Тебе это не нравится?
– Что ты! – Вскинулась я. – С чего ты это взяла? Наоборот, очень нравится. Правда, правда. Мне еще больше бы понравилось, если бы вы смогли пожениться и родить мне пару-тройку сестричек. Если ты родила таких красавиц своему мужу, то я могу себе представить, что получится у вас с папой.
Улин робко улыбнулась.
– Знаешь, Аль. Ты единственный человек, которому я могу открыться. Это было так давно, что я и сама в это уже почти не верю, но всё равно меня это почему-то гнетёт. Дело в том, что мой муж не отец моим дочерям.
– Как? А кто их отец? Неужели мой папа?
– Нет, что ты. – Улыбнулась Улин. – Корм тогда и не знал обо мне. Ты можешь осуждать меня сколько тебе будет угодно, только не говори никому. Я не боюсь людей. Я просто не хочу, чтобы об этом узнали мои дочери. Видишь ли… – она слегка замялась.
– Лучше говори. – Улыбнулась я. – А не то я подумаю, что ты родила их от какого-нибудь дикаря.
Улин так сильно вздрогнула, что я поняла, что попала в точку.
– Что? Действительно, от дикаря?
Она сжалась в комочек и, сглотнув, кивнула.
Я, почему-то вспомнила о Рыжем.
– А этого дикаря, случайно, не Фэт зовут?
Глаза Улин превратились в два огромных блюдца.
– Откуда ты знаешь? – Прошептала она.
– Что? Действительно, Фэт? Рыжий? – Я вытаращила на неё глаза и от изумления глупо хихикнула. – Однако! Этот мир тоже достаточно тесен.
– Но откуда…?
– Ты давай, не отвлекайся. Рассказывай. Как у вас это получилось? Я, конечно, в курсе, что в городе достаточно свободные нравы, но ты всегда казалась мне… – Я помахала в воздухе рукой, не в силах найти сравнение. – В общем, рассказывай. И имей в виду, я тебя нисколько не осуждаю. Даже наоборот. Итог твоих измен приводит в восхищение всю мужскую половину Города. Тебе надо было не останавливаться на достигнутом.
Улин зарделась от смущения и глубоко вздохнула.
– Мне тогда было почти девятнадцать. Три оборота я была уже замужем, но детей у нас не было. Я обошла почти всех гэдлов. Сколько денег я на них потратила. Даже в храм Звезды ходила.
Я хотела спросить Улин что за храм такой, но решила, что с этим успеется. Кивнула ей, мол, продолжай.
– Я уже отчаялась. Даже предложила мужу развод. Тогда я его очень сильно любила. Думала, пусть хоть он будет счастлив. Но он отказался. Он тоже любил меня. Тогда. – Тихо добавила она.
– Как раз в то время я и начала делать фигурки. Ты видела моего Первенца.
Она посмотрела на меня, и я кивнула, вспомнив примитивную глиняную фигурку, мало похожую на человечка.
– Так вот, этими фигурками заинтересовались наши ворожеи. Предложили за них хорошую цену, я согласилась. И однажды ко мне пришла маленькая гэдла. Им, вообще-то, запрещено выходить в Город, но они постоянно это делают. Им даже нравится этот запрет. – Усмехнулась Улин. – Есть что нарушать. Назло урам. Гэдла сказала мне, что мои фигурки для неё очень дороги, в том смысле, что у неё нет столько денег, но если я подарю ей одну, то взамен она скажет, как достичь желаемого.
