– У Шестипалого спроси, – предложил Таран.
– Нужно будет, спрошу, – сказал Паленый, но было ясно, что это было произнесено лишь для поддержания авторитета. – И учти, косяки остаются косяками.
Это Таран и без подсказчиков знал. Не вступая в дальнейшие дискуссии, он отправился к себе в «купе», отгородился от камеры занавеской и закрыл глаза. Он пытался вызвать мысленный образ Наташи, своей несостоявшейся невесты. Любил ли он ее по-настоящему? Возможно, нет, но другой любви у него никогда не было. Любила ли его она? Пожалуй, да, хотя теперь это не имеет значения. Между ними все кончено. Их разделяют тюремные стены, время и многое другое, о чем лучше не думать. Потому что исправить ничего нельзя. Потому что в прошлое невозможно возвратиться…
Обрывочные картинки, факты, смутные образы. Легче полотно «Утро стрелецкой казни» сложить в натуральную величину из пазлов, чем восстановить в мозгу прошлое. Всегда остаются темные провалы, заполнить которые нечем. И все же без воспоминаний не обойтись. Потому что без них человек уподобляется кретину.
Важно только то, что здесь и сейчас, говорят буддисты. Пусть говорят. Нормальные люди не в состоянии обходиться без «там» и «тогда»…
* * *
Наташа работала журналисткой и познакомилась с Тараном, когда он с командой МЧС ловил лосенка, сдуру забредшего в город. С лосенком в обнимку она его и сфотографировала. Потом зачем-то снимала его уже одного, сидящего на Наташином диване с бокалом вина в напряженной руке. А еще через полчаса стало не до фотографий.
Им было хорошо вместе, очень. Кончая, Наташа будила всех соседей по лестничной площадке, а опомнившись, бегала по квартире голышом, закрывая балкон и окна. «Поздно, – посмеивался Таран. – Да и вообще я уже не в настроении».
Ложь. Он все время был в настроении. Он терзал Наташу до изнеможения, но ему всегда было мало. Так продолжалось около двух месяцев. Наконец Таран подарил Наташе обручальное колечко с крохотным бриллиантиком и предложил ей пожениться, чтобы не тратить время на поездки друг к другу. Она разревелась, как девчонка, и выбежала из комнаты, а когда вернулась, на ней не было ничего, кроме подаренного Тараном колечка. Помолвку отмечали до трех часов ночи, пока в стену не постучали чем-то тяжелым.
На следующий день Наташа укатила в соседний город Курганск, где ей поручили собрать материалы для сенсационной статьи про курганскую мафию. Должно быть, накопала она там немало, потому что статья получилась, что называется, разгромная. Наташа читала ее Тарану вслух, рассеянно крутя колечко на безымянном пальце. Он так же рассеянно гладил ее по атласной спине, вдыхая аромат ее волос. Дочитав, она пригрозила, что, если завтра же он не переберется к ней с вещами, она заведет себе самую злую на свете собаку, и тогда уже Таран к ней не сунется. В ответ он сказал, что раз не боится Наташи, то его никаким стаффордширским бультерьером не напугаешь. Она расхохоталась, но немного обиделась. Или сначала обиделась, а потом рассмеялась? В общем, о собаках они говорили недолго, потому что кто-то кого-то повалил на диван, и стало не до диалогов.
Вечером следующего дня Таран подъехал к Наташиному дому с чемоданом и двумя сумками, набитыми всевозможным барахлом. По дороге он прихватил букет, который сломал, когда вытаскивал из машины вещи, после чего букет приобрел сходство с банным веником, затейливо украшенным розами. Вручать его не пришлось. Наташи дома не оказалось. Ни в тот день, ни на следующий, ни через две недели. Ее телефон не отвечал. В редакции не знали, куда она запропастилась.
