Ну, кто тут следующий?
Евстафьева Элеонора Сергеевна – потомственная ведунья и медиум – гласило объявление.
В этот раз меня выслушали внимательно, без всяких предположений и ложных обещаний.
– Приезжайте, разберемся – сказали на том конце провода и бросили трубку.
И я поехала…
Улица, которую мне назвали по телефону, отыскалась на самой окраине города в небольшом тупике. Большинство домов здесь были нежилыми, а остальные занимали совсем уж маргинальные личности. Я шла, оглядываясь и то и дело прижимая к себе сумку. Там были все мои сбережения, 20 000. Я не знала, сколько мне понадобиться, но на всякий случай взяла все.
Офис экстрасенсихи вызвал у меня истерический смех. Да что же это такое?! Неужели опять самозванка. Это был обычный деревянный дом, не совсем новый, но еще крепкий. Комната, в которую меня пригласили, тоже производила неизгладимое впечатление и была напичкана магической ерундой под завязку. Во первых – круглый стол с бордовой скатертью и пресловутым хрустальным шаром, затем старый книжный шкаф, забитый пыльными фолиантами и с чучелом совы. Довершал образ полумрак, так как окна были зашторены, а единственным источником света служили свечи. Образ самой хозяйки как нельзя более вписывался в обстановку. Черное платье в пол, кроваво-красные губы и ногти, на шее непонятный амулет. Черты лица обычные, но приятные: маленький упрямый подбородок, иронично поджатые губы, то ли карие, толи черные глаза, прямой, чуть длинноватый нос. Вот волосы были хороши. Черным шелком они спускались до самой талии и укрывали женщину наподобие плаща. Везет же некоторым. Сидевшей напротив меня женщине можно было бы дать лет 25, не более, но глаза – серьезные, суровые, выдавали ее с головой. Таких глаз не бывает у молодых людей. Они еще верят в лучшее и смотрят на мир с щенячьим восторгом. Толстой коркой и цинизмом души обрастают годам этак к 35—40. Примерно столько Элеоноре и было. Она с полуухмылкой осмотрела меня с ног до головы и указала на стул. Едва я уселась, экстрасенсиха рявкнула:
– Ну, рассказывай как лажанулась!
– Что, что вы имеете в виду… запинаясь, выдала я.
– Что имею, то и введу – передразнила она – Небось помер твой милок, а теперь на свиданки бегает.
Вот тут я поняла, что предо мной профессионалка. Никаких лишних рассуждений и соплей. Четко, грубо, но по существу.
– Нет, он пока в коме.
– Ах, в коооме…
Обиженная я подскочила, собираясь уйти.
– А ну сядь! Куда намылилась, пи… передом ты вертишь, а отвечать кто? я буду?!
От грубых слов я не выдержала и заплакала.
– Я-я-я не-ее зна-а-ала, чтоо так бу-у-дет? Слезы душили меня, я даже дышать не могла, сказывалось нервное напряжение последних дней.
Элеонора протянула мне платок и заговорила чуть тише:
– А голова тебе на что? Чтобы есть? Меня просто бесят такие недоучки, как ты. Сначала нахватаются верхушек, мнят себя колдуньями, а потом прибегают, плачутся: Ах-ах. Милый супруг умер, а чтой-то ему не спится. Повадился, дескать домой приходить, да законную жену лапать.
От неожиданности я перестала плакать и выпучила глаза:
– Прям из могилы вылазят?
– Ты что, фантастики начиталась —фыркнула медиум —Конечно, нет. Дух его, ментальное тело, если хочешь. Жена, оказывается, в свое время ему присушку на любовь сделала, башкой своей не подумала. Тело-то не вечное, мало ли чего в жизни бывает. Зачем такие привороты делать. А вдруг самой надоест, ну толстый там стал или лысый, куда его тогда девать? В утиль?
