– Мне прям легче стало, спасибо! – Трон поднял только что выброшенный бумажный мусор, с силой выкинул его за борт. Подумав, он смачно харкнул вслед, надеясь таким образом выплеснуть свою злобу. – Сколько имущества еще пострадало, кто мне ответит?
– Не кричи, друг, все хорошо! – Пена подошел к собрату по оружию, показывая пометки, сделанные углем на деревянной доске, которую обычно использовали для приема пищи. Для тех, кто мог их прочитать, открывались перспективы дальнейшего плаванья. Весьма не радужные, скажу вам.
– Не забивай голову подобными мыслями! Лучше забей трубочку душистым табачком! И настроение лучше, глядишь, и аппетит проснется, – молвил Пена, – а если по-серьезному, то просочившаяся вода через дефекты покрытия на верхней палубе, почти полностью уничтожила все судовые журналы. Кто-то разложил их на полу первой артиллерийской палубы прям под щелями. Никак не пойму: кто решил это сотворить. Остались только журналы, что у капитана хранятся. Вот…
– Странно… То есть, кто-то перед калаштормом распихал их по всему кораблю? Потехи ради? Какой смысл? Журнал распределения жалования и добычи тоже приказал долго жить? – Трон прервал речь собрата, начиная закипать, – извини, что перебил, прошу, скажи, что он хоть-то цел?
Пират молча покачал головой. Пена… Хороший добрый парень, сильно добрый для такого места, как "ТАртуга". Несколько полный, всегда улыбчивый, светлоглазый. На румяных щеках легких пушок. Просторный светло-оливковый костюм с пояском из черной кожи. Плетеные сандалии, широкополая шляпа. Вот его постоянное одеяние. С ним всегда было спокойно. Любой спор или конфликт мог уладить только своим присутствием. Как в сильно взбитой пене погружается тяжелый предмет, так и его аргументы с доводами топили яростные словесные нападки.
Без сомнения, если пираты решили устроить заварушку, то тут он бессилен, но в обычной жизни у него здорово получалось утихомирить драчунов. Сколько топоров войны помог закопать – не сосчитать. Трон всегда задавался вопросом: как такой добряк затесался в ряды лихих, кровожадных людей. Убивал, как и все, грабил, как и все, но излишней жестокостью не болел. В отличие от Парфюмера, Князя или Трона, не шёл на пытки, дабы получить желаемое. Любил говорить, убеждать, склонять. Получать все тихо и мирно. И, как правило, добивался желаемого. Никто точно не помнил, как он появился. Словно действительно морская пена вознила на гребне волны, только остался, чтобы быть уголком умиротворения на корабле.
– Провизия, пресная вода… Нам хватит вернуться в Хелл? – Чтобы хоть как-то успокоиться, моряк решил последовать совету товарища – закурить. Трон подул на руки, прошептал простенькое заклинание, отталкивая грязь от кожи, заставляя руки пахнуть озоном, после извлек сигарилу. – И почему я этим должен заниматься?
– Да потому что мне так хочется, вот почему. – Гар-зар подошел сзади, словно кошечка, бесшумно, – вместо уборки нашего дома после калашторма, что вы обсуждаете? – Огромный кровоподтек, видневшийся на лбу капитана, вряд ли поднимал ему настроение. Видимо, после знака, сотворимого Троном, корабль знатно мотнуло, приложился головой об косяк или какую-либо другую деревянную деталь.
– Вы же слышали! – Абордажник развернулся, сердито пыхтя, – у вас уйма офицеров, умных людей, не то что я! Почти весь документооборот канул в лето. Виноват-то кто? Калашторм встал на торговых путях, по которым мы следовали.
