— Здрасте, — кивнула монстру, стараясь не трястись столь явно и от страха перейдя на провинциальный — я у мамы дурочка — стиль общения. Хозяин скелетов пугал так, что я на него даже смотреть боялась. Аура смерти, от которой тянуло могильным холодом и тленом, ощущалась даже на расстоянии.
Парни, которые смертники, озадаченно оглянулись. Сообразили быстро. Один потянулся было проткнуть меня мечом, но его остановили, остальные ограничились полными презрения взглядами.
Простите, парни, мне ваш мир вообще не нравится, а уж тюрьма...
Меня поманили костяной рукой в обрезанной перчатке, мол, иди сюда, радость наша, заждались.
Я сглотнула, ощущая себя бандерлогом под взглядом Каа. Мотнула головой — погодьте со своим «Ближ-ж-же», — распахнула плащ и начала высвобождать китель из-под ремня штанов.
Глаза у парней округлились, потому как полезла я под рубаху. Нет, о чем они думают? Какой интим на поле боя?!
«Чего копаешься?» — злилась веревка.
Я не ответила. Ясное дело чего — не хочу парней травмировать видом лифчика у небритого мужика. Они в этом плане невинные дети, да и тяжело чувствовать себя последней предающей их сволочью.
Достала камни, те сами прыгнули в руки, стоило на них нажать. И мне вежливо протянули меч рукоятью вперед.
Сбоку присвистнули. Попробовали атаковать, но я гаркнула тем особым голосом, который, как говаривала бабушка, ворон на лету останавливал:
— Не сметь!
Парни удивленно застыли. Монстр тоже удивился. Одна оставшаяся целой бровь поползла вверх.
— Не отвлекайтесь, — попросила настойчиво, и его мертвое величество понимающе склонил голову — на гладком черепе отразился блеск чьего-то огненного шара.
Меня привычно вздернули за шиворот вверх, а то мне до рукояти меча и в прыжке не достать было. Я зависла в воздухе перед упыристым королем, и весь мир замер, сузившись до нас двоих.
«Если они войдут в Город, — билось в голове, — что будет с жителями?»
Краем глаза уловила мертвеца с окровавленным ртом, сжимающего чью-то оторванную руку.
Понятно. Города не будет. Ой, все! Хочу проснуться от кошмара и не думать о том, что меня сейчас за отказ живьем жрать станут.
— Ваши камушки, — заставила себя улыбнуться, искренне, всем сердцем ненавидя упыря.
Глаза защипало. Нет, рано для жалости, хотя, конечно, тридцать лет маловато. Зато последние дни были такими насыщенными... Можно сказать, напоследок отжила свое.
Взяла по камню в каждую руку.
Ну что, ваше мертвое величество, приступим?
Готовы?
Упырь нетерпеливо — заждался, поди, — подался вперед.
Я одним движением приставила камни в выемки на рукояти, те ярко полыхнули, высвечивая вокруг нас две полусферы: справа алую, слева фиолетовую — полполя засветили, и тут же, собрав всю скопившуюся внутри ненависть в кулак, я со всей дури надавила телом на меч.
— Сдохни! — выкрикнула в наполовину сгнившее лицо.
Лезвие с чавканьем вошло в мертвую плоть.
* * *
Дарье понимал тщетность попыток догнать ветер, но и стоять без дела на холме сил больше не было. Если носителя не берут стрелы, он займется им лично. В спину неслись возмущенные крики, что-то обидное вопил его высочество — ему тоже хотелось на поле боя, но на плечах повисла, не пуская, охрана.
Верный нес широким галопом, бесстрашно стремясь туда, где звенела битва. Они обогнули переминающиеся в нетерпении резервы, и Дарье с нарастающей злостью подумал, что надолго их не хватит. Чувство бессильной ярости — когда все усилия не имеют смысла — сдавило сердце, заставляя до боли стискивать зубы. Надо срочно менять стратегию, искать слабое место у мертвецов, но как это сделать в горячке боя?
