Пошарив в ящиках серванта, Зыкин нашел необходимые детали. Кое-что припаял, там подлатал – и миру явилась маленькая самодельная камера. Дотащив пивной жбан до коридора, Зыкин на выдохе отвинтил проволочку. Дверца отворилась.
Мать-перемать!
Мужик сморщил красную бобышку на своем увесистом лице. Скока всего тут! Походу мышки здесь имеют очень даже насыщенную жизнь… От тяжелого мужского дыхания заколыхались шматы паутины, свисавшие со старенького счетчика наподобие исландского мха. Под ними в нише образовалась небольшая площадка, в уголке собралась приличная горсточка мышиного помета. Видать, у паразиток тут отхожее место.
В стене виднелась внушительная трещина. Зыкин посветил прихваченным фонариком – дырка уходила вглубь кирпичной кладки. Сколько же в доме таких вот полостей, трещин, пещерок? Древняя хрущевка, наверное, давно превратилась в гнилой зуб, пронизанный сотней каналов… Интересно, куда они ведут, где сходятся…
– Ну-ка, посмотрим, – пыхтя под бобышку-нос, Зыкин воткнул в одну из трещинок свою мини-камеру Проверил оборудование. Океюшки. Плотно затворив дверцу, Зыкин подбежал к своему видавшему виды ноутбуку, воткнул там, нажал сям. Конечно, это не охота на медведя Пржевальского, но все же. Появилась картинка…
Через час ожидания инженер повелся на сладкие нашептывания «Песочного человечка». Проснуться Зыкина заставило шуршание из динамиков. Вроде как началось. Инфракрасная камера обозревала пространство под счетчиком. В кадре появились две висевшие в воздухе бусинки, оказавшиеся глазками осторожной мышки. Поведя усиками, она выдавила зернышко черного риса.
Он тут что, мышиный срач смотреть подвизался? От скуки душа Зыкина потянулась к рюмашке. Мышь, покончив с опорожнением кишечника, глянула прямо в камеру. От ее долгого взгляда аж продирало по коже.
Из трещины сзади высунулась еще мордочка – никак у них тут место встречи. Две мышки быстро занялись делом, одна налезла на другую и Зыкин целомудренно закрыл глаза. Ну нет, он не собирается снимать кино о сексуальной жизни грызунов. Баста!
Инженер уже собрался закрыть ноут, как вдруг замер. Прильнув носиками друг к дружке, мыши, казалось, совещались. Затем одна из них исчезла, вернувшись с каким-то предметом, приставшим к ее тельцу. Зыкину почудилось, что это часть этикетки от вина «Изабелла»…
Поставив на запись, Зыкин решил перевести дух на кухне, в кругу его любимых друзей – рюмки и бутылки. Плеснув портвейнчику, он трясущимися пальцами поправил отворот халата. Померещится же такое – мышь с «Изабеллой»!
Вернувшись к компьютеру, Зыкин нажал кнопку просмотра. Началась трансляция записи. Ничего особенного: серые бандиты спаривались, ели, какали, спаривались… А что это там у «грызуньи» в лапках? Зыкин поправил картинку, увеличив кадр. В цепких пальчиках серая разбойница сжимала кольцо.
Инженера прошиб холодный пот. Неужели?! Не-е, не может быть… Это кольцо… любимая цацка Бэлы.
Он же лично клал его ей в гроб. Сентиментальная чушь – в память о счастливых днях в Адлере.
Изображение на экране затряслось, закачалось – мышь обнюхивала камеру. Вслед за кольцом появилась сережка, которую Бэла надевала в день своей смерти. Зыкин резко захлопнул ноут Ему плевать, если он его сломает. Что ж, может, так даже лучше.
Посмотрев на ноутбук, словно тот был затаившимся бенгальским тигром, Зыкин попятился к коридору. Из-за дверцы доносился скрежет. Скрип-скрип-пауза, скрип-скрип-скрип. Зыкину показалось, что линолеум под ногами стал жидким, потек и закапал, вместе с его разжижившимися мозгами. Скрип-скрип-пауза, скрип-скрип-скрип – так скреблась в дверь Бэла, когда возвращалась с магазина. Когда была жива.
