– Катись к мойке, сопляк недомытый! Там помой ту консервную банку, которая ждёт тебя уже полчаса, как девица на свидании!
Сдобрил он этот приказ доброй порцией ругательств. Вздохнув, я пошёл к мойке.
Втирая щёткой раствор против ржавчины в огромного автоматона-стража, я думал о проклятом старике. Поговаривали, что он не всегда был таким злобным исчадием ада. Мол, ещё до моего рождения приключилось что-то с его девушкой. Беременная, она попала в руки каких-то пьяных подонков. Те приняли её за девицу лёгкого поведения и воспользовались случаем. Подонков сослали в Красную Зону, а девушка через некоторое время умерла – уроды оказались чем-то больны. С тех пор Ломик и двинулся. Не знаю, правда ли это. Живя в таком жестоком мире, невольно грубеешь – я не особенно сочувствовал старику, даже если все эти россказни о его беременной женщине и правда. Каждый знает: в Жёлтой Зоне следует быть начеку! Пусть здесь и не очень опасно, но эксцессы случаются всякие. То драки, то зашибёт кого, то грабежи. Народу тут много, тысячи и тысячи человек разгорячённых и злых работяг.
Сплюнув, я пошёл за стремянкой к стене цеха – нужно было вымыть и верх почти трёхметровой машины. Подойдя к стене, я увидел бегущего ко мне Бейбута. Тот выглядел так, будто завтра переезжает в Оазис, чего не скажешь обо мне. Увидев меня, улыбка пропала с лица друга:
– Ты чего это? Выглядишь так, будто всю ночь в канаве валялся!
Я неловко улыбнулся:
– Да я это… Выпил маленько…
Бейбут поинтересовался:
– Неудачно прошло всё?
– Да как сказать, дружище… – Я задумчиво почесал грязную щёку. – В Красную Зону мне бы…
Бейбут вытаращился на меня как на умалишённого:
– Куда?!
– В Красную Зону, – повторил я.
Товарищ нахмурился, а потом сказал:
– После работы обсудим, Милад. Побежал я…
Я кивнул, берясь за стремянку. Может, друг знает пути туда, куда мне надо? Вернувшись к автоматону, я поставил лесенку рядом, принявшись остервенело тереть машину, – впереди был долгий, скучный день…
* * *
Время едва доползло до конца рабочего дня. Я даже не помнил, как ел: на этот раз трапеза прошла молча, Бейбуту было явно не до праздных бесед. Ломик настойчиво пытался свалить на меня ещё работы, но я плюнул и пошёл восвояси, слушая бьющие мне в спину проклятия мерзкого старикашки. У выхода из цеха, переминаясь с ноги на ногу, ждал Бейбут. Я отдал каску, выслушал нравоучения от мастера на предмет дурного влияния браги на жизнь рабочего человека, а затем подошёл к другу.
– Ну, чего надумал, Соломон?
Так вроде звали какого-то там древнего решалу сложных вопросов.
Бейбут ответил не сразу:
– Милад… Я волнуюсь. Сдай ты эту тату-машинку, а? Ничего тебе не будет. Скажешь, что в песке нашёл. Можем вместе пойти. Репутация у нас хорошая, поверят. Не надо оно тебе…
Я и сам думал об этом, но в итоге всё же решился. Бессмысленность рутины угнетала меня. Всю жизнь провести в цеху, словно насекомое… Уж лучше попробовать найти себе приключений, чем вот так дышать ржавчиной и пылью, медленно загнивая изнутри. Страх сжимал моё горло стальной хваткой, но вместе с ним кровь моя кипела адреналином и волнительным предвкушением неизвестности.
Друг уже целую минуту с волнением смотрел на моё решительное лицо, когда я ответил:
– Прости, Бейбут. Не могу я так… Всё это как-то отвратительно. Вот это вот всё!
Я злобно, всхлипывая и пиная песок, изливал приятелю весь свой гнев, который годами копился в подсознании. Вспоминал истории исследователей, ругал проклятые татуировки, проклинал Айшуйю. Товарищ молча слушал, сочувствующе глядя на меня своими тёмными глазами. Наконец, когда я закончил, он сказал:
