Татьяна и Александр - страница 52

– И какое это будет имя, майор?

– Мое законное имя: Александр Белов.

– Вы знаете, что похожи на свою мать? – вдруг спросил Слонько.

– Моя мать давно умерла. От тифа. В Краснодаре. Наверняка ваши шпики сообщили вам об этом.

– Я говорю о вашей настоящей матери. Женщине, которая ради стопки водки отсасывала у любого надзирателя.

Александр и глазом не моргнул:

– Интересно. Но думаю, моя мать, жена простого крестьянина, ни разу не видела надзирателя.

Слонько плюнул и вышел.

Рядом с Александром встал охранник. Это был не ефрейтор Иванов. Александр хотел лишь закрыть глаза и заснуть. Но всякий раз, когда он закрывал глаза, охранник тыкал ему в подбородок прикладом винтовки, чтобы разбудить. Александру приходилось учиться спать с открытыми глазами.

Холодное солнце село, и в комнате стало темно. Ефрейтор включил яркий фонарь и стал светить в лицо Александру. Стал более жестко действовать прикладом. Когда он в третий раз попытался сунуть дуло в глотку Александру, тот схватился за дуло, вывернул его из рук охранника и направил на того. Возвышаясь над ефрейтором, он сказал:

– Тебе надо лишь не давать мне спать. Более жесткие меры не требуются. Можешь это сделать?

– Отдай винтовку!

– Отвечай!

– Да, могу.

Александр вернул охраннику оружие. И тот, забрав винтовку, двинул Александра по лбу ее прикладом. Александр вздрогнул, у него потемнело в глазах, но он не издал ни звука. Охранник вышел из классной комнаты и вскоре вернулся с подменой, ефрейтором Ивановым, который сказал:

– Давайте, майор, закрывайте глаза. Когда они войдут, я заору и вы откроете глаза, да?

– Сразу же, – с благодарностью ответил Александр и закрыл глаза, сидя на очень неудобном стуле с низкой спинкой без подлокотников.

Он надеялся, что не свалится со стула.

– Вот этим они и занимаются, знаете ли, – слышал он голос Иванова. – День и ночь не дают спать, не кормят, держат нагишом в сырости, холоде и темноте, пока человек не сломается, не назовет белое черным и не подпишет их долбаную бумагу.

– Черное – это белое, – не открывая глаз, произнес Александр.

– Ефрейтор Борис Майков подписал их чертовую бумагу, – сказал Иванов. – Вчера его расстреляли.

– А что другой? Успенский?

– Его вернули в лазарет. До них дошло, что у него одно легкое. Ждут, когда умрет. Зачем тратить на него пулю?

Александр был так изможден, что не мог говорить. Иванов понизил голос:

– Майор, я слышал, как несколько часов назад Слонько спорил с Миттераном. Он сказал Миттерану: «Не беспокойся. Я расколю его, или он умрет». – Александр промолчал, но слышал, как Иванов шепотом говорит: – Не дайте им сломать вас, майор.

Александр не ответил. Он спал.

Ленинград, 1935 год

В Ленинграде Баррингтоны нашли две небольшие комнаты в коммунальной квартире обветшалого дома постройки XIX века. Пятнадцатилетний Александр пошел в новую школу, распаковал свои немногочисленные книги и одежду. Гарольд нашел работу плотника на мебельной фабрике. Джейн сидела дома и пила. Александр старался реже бывать в двух комнатах, которые они называли домом. Бóльшую часть времени он проводил в прогулках по Ленинграду, который нравился ему больше Москвы. Оштукатуренные здания пастельных тонов, белые ночи, река Нева. Ленинград, с его историей, садами, дворцами, широкими бульварами и малыми реками и каналами, пересекающими не знающий сна город, представлялся Александру полным романтики.

В шестнадцать, как и было положено, он встал на военный учет как Александр Баррингтон. Это был мятеж. Он не стал менять имя.