Татьяна и Александр - страница 9

Татьяна всегда мечтала увидеть океан. Она побывала на Черном море и на Балтийском море и повидала много озер – одна Ладога чего стоит, – но никогда не видела океана. Что до Александра, то он однажды в детстве плавал на катере по океану, наблюдая фейерверк 4 июля. Похоже, скоро наступит 4 июля. Может быть, Татьяна увидит фейерверк. Надо будет спросить у Бренды, ее медсестры, которая была не очень-то приветлива, закрывая от Татьяны нижнюю часть лица – и сердце – защитной маской.

– Да, – сказала Бренда. – Фейерверк будет. Четвертое июля через два дня. Все будет не так, как до войны, но все же будет. Но что тебе до фейерверка? Ты в Америке меньше недели и спрашиваешь про фейерверк? Тебе надо беречь ребенка от инфекции. Ты была на прогулке? Ты ведь знаешь, доктор велел тебе гулять на свежем воздухе, и прикрывать рот, если кашляешь, и не поднимать ребенка, потому что это утомит тебя. Ты была на воздухе? А завтрак?

«Бренда всегда тараторит слишком быстро, – подумала Татьяна, – нарочно, чтобы я не поняла».

Даже ворчание Бренды не могло испортить завтрак – яйца, ветчину, помидоры и кофе с молоком (не важно, сухое молоко или нет). Татьяна завтракала, сидя на своей кровати. Приходилось признать, что простыни, мягкий матрас и подушки, как и толстое шерстяное одеяло, дают прекрасное ощущение комфорта.

– Можете принести мне сына? Мне надо его покормить.

Ее груди налились молоком.

Бренда со стуком опустила окно.

– Не открывай больше, – сказала она. – Твой ребенок простудится.

– Простудится от летнего воздуха?

– Да, от влажного летнего воздуха.

– Но вы только что велели мне выходить на прогулку…

– Воздух снаружи – это одно, а воздух в помещении – совсем другое, – ответила Бренда.

– Он же не подхватил от меня туберкулезную палочку, – сказала Татьяна, нарочито громко кашляя. – Принесите мне моего ребенка, пожалуйста.

Бренда принесла ребенка, и Татьяна покормила его, а потом снова открыла окно и уселась на подоконник, качая младенца на руках.

– Взгляни, Энтони, – прошептала Татьяна на родном русском языке. – Видишь? Видишь воду? Красиво, правда? А на том берегу бухты стоит большой город, где много людей, где красивые улицы и парки. Энтони, как только я поправлюсь, мы сядем на один из этих шумных паромов и прогуляемся по улицам Нью-Йорка. Ты хотел бы туда? – Гладя личико своего крошечного сына, Татьяна всматривалась в город на той стороне бухты. – Твой папа хотел бы, – прошептала она.

Морозово, 1943 год

Мэтью Сайерз появился у койки Александра около часа ночи, констатируя очевидный факт:

– Ты все еще здесь. – Он помолчал. – Может быть, тебя не заберут.

Американец доктор Сайерз был неизменным оптимистом.

Александр покачал головой:

– Ты положил в ее рюкзак мою медаль Героя Советского Союза? Спрятал, как я просил?

– Спрятал, как мог, – ответил доктор.

Александр кивнул.

Сайерз извлек из кармана шприц, пузырек и маленький флакон с лекарством:

– Тебе это пригодится.

– Мне больше нужен табак. Есть у тебя немного?

– Самокрутки, – сказал Сайерз, доставая полную коробку папирос.

– Сойдут.

– Даю тебе десять гран раствора морфия. – Сайерз показал Александру маленький пузырек с бесцветной жидкостью. – Не принимай все сразу.

– Зачем мне вообще его принимать? Я уже несколько недель не принимаю.

– Может понадобиться, кто знает? Принимай по четверти грана. Максимум полграна. Десяти гран достаточно, чтобы убить двоих взрослых мужчин. Видел, как его вводят?