Таврический сад - страница 17

– Шломо, дорогой, как я за тебя рада, – улыбнулась в ответ мама.

Она еще не знала, что в девяностом году сама уедет в Израиль, проживет там десять лет и будет похоронена, как положено еврейке, в израильской земле, на кладбище Кирьят-Яма…

Мы принесли пальто домой, и я даже вставала ночью посмотреть на него и постоять перед зеркалом. Это был верх портновского мастерства настоящей польской довоенной школы, так безупречно были сделаны все швы и отделка, а эти огромные пуговицы в два ряда – это было просто чудо.

На следующий день я пришла из университета и застала маму заплаканной.

– Что случилось? – спросила я. – Кто-то заболел?

– Нет, Любочка, сегодня ночью Шломо умер. От счастья. Он так долго ждал этого, что сердце не выдержало.

– Бедный Шломо, значит, мое пальто было его последней работой, и он вложил в него всю душу?

– Выходит, что так, это пальто должно сделать тебя счастливой, – сказала мама и обняла меня.

Не могу сказать, что ее предсказания сбылись, но пальто было просто шедевром, я носила его много лет, с любовью вспоминая старого Шломо.

Иногда мы ходили на еврейское кладбище, прибирали на его могиле и клали на нее камешки. Ведь евреи цветов не кладут. Срезанные цветы скоро завянут, а камни воплощают вечность.

02.11.2020

Берлин

Художник Раис Халилов

Быть молодой разведенной женщиной даже в какой-то мере приятно.

Дети сгружаются к бабушкам, им это в радость. А ты уже кошка, которая гуляет сама по себе. И делает, что хочет.

Вот и мы с моей лучшей подругой, архитектором из Еревана Кариной, не теряли времени даром. Не в смысле мужчин, упаси Б-г. От них одна головная боль. Мы пошли английский учить. В конце семидесятых уже забрезжила где-то вдалеке свобода, которая вылилась в 80-м, в связи с Олимпиадой, в волну отплытия в Новый Свет довольно приличной части еврейской молодежи и примкнувших русских членов семей.

Итак, английский. Да не просто на какие-то скучные обычные курсы с нудными грамматическими правилами и бесконечными письменными заданиями, нет. Мы пошли на «метод погружения».

Это было классно! Наша учительница Света, очень продвинутая девушка, аж в Америке училась, набрала отличную группу: десять мужчин и две девушки. Мужчины все физики, ну а девушки отобраны для украшения процесса.

Физики готовятся выехать на какой-то международный конгресс. Ну, и там показать, что «у советских собственная гордость» и они могут «How do you do» сказать. Поэтому за них некий секретный НИИ платил.

Метод погружения заключается в том, что никто никого по имени не знает, все под новыми именами и с новой биографией новую жизнь начинают. Я стала Линдой Кинг, певицей из Кингстона, а Карина – Синтией Янг, журналисткой из Манчестера. Молодые люди тоже имена получили и расселись по креслам, исподтишка друг друга разглядывая. В этой большой светлой комнате нам предстояло две недели вместе прожить. Начали со знакомства с новыми именами, и на ходу надо было придумать свои истории. Потом началась медитация: под тихую успокаивающую музыку Света повторяла английские фразы, а мы в полусне должны были все это запоминать. И правда, запомнили «I’m going to leave you now…». Потом все вместе пели, и не что-нибудь, а рок оперу Ллойда Вебера «Jesus Christ Superstar». Арию Марии Магдалины я могу и сейчас в любое время дня и ночи пропеть: «Try not to get worried…»