Но теперь в наших отношениях появилась некоторая интимность, усилившая прежде виртуальную связь.
– Ты будешь сегодня со мной заниматься? – спрашивал Боря, и я невольно должна была назначить ему свидание.
Все это привело к тому, что Боря осмелел и уже как бы нацелился на более близкие контакты. Мне это немножко нравилось и немножко раздражало. С одной стороны, все же приятно, что из всех девочек выбрали именно тебя, а не признанную красавицу Таньку Варенникову, похожую на девочку Мальвину из фильма «Буратино», картинно хлопающую голубыми глазками на круглом кукольном лице.
С другой стороны, Борька никак не вписывался в мой образ мысли и жизни, с круглогодичным абонементом в Мариинский театр, посещением филармонии, с папой – доктором наук и экскурсоводческим кружком, который вел наш милейший учитель рисования, одноногий ветеран войны. К тому же, и в нашу школу и ее окрестности стали проникать веяния времени. Кто-то из моих друзей пригласил меня в молодежный клуб на бульваре Профсоюзов. Помню эту серую расклешенную юбочку и туфли с перепонками, и ощущение невиданного счастья, когда я впервые услышала музыку «Битлз». Это, видимо, был альбом «With The Beatles», вышедший в 1963 году с песней «All my Loving», вошедшей в список 500 величайших шедевров всех времен. И сейчас мое сердце замирает, когда я слышу эту мелодию и слова «Close your eyes…». Тогда же длинноволосый юноша в растянутом свитере впервые пригласил меня на танец.
Борька был дворовый парень с Мойки, и ни о чем таком понятия не имел. Может быть, при очень большом желании, можно было его пигмалионить, но в большинстве случаев это безнадежно.
Но роман наш все же потихоньку развивался, подогреваемый Борькиными успехами в учебе, он очень старался.
Тут наступило Восьмое марта, великий праздник всех российских девушек и дам. Учительницы получили поздравления от директора. В классах и на улице пахло свежей мимозой.
Борька пришел в школу с букетиком фиалок и преподнес мне духи «Не забывай», хит того времени. Это было не все: в руке он держал билеты в кино, кажется, это был суперромантический фильм «Человек-амфибия». В кино Борька смущенно и робко пытался взять меня за руку, но я сочла это уже чрезмерным.
На следующий день в классе начался бунт против нашей с Борькой смелости. Все девочки устроили мне обструкцию и перестали со мной разговаривать, а только шипели как змеи. На Борьку смотрели с неприкрытой ненавистью и возмущением.
– Как ты могла с ним пойти в кино! – шипели подружки.
Сейчас это кажется невероятным, но в те времена нам не разрешалось ничего. Нельзя было отрезать челку, и тоненькое бабушкино серебряное колечко на моем пальце послужило поводом для вызова к директору.
Не знаю, чего было больше в этом скандале: зависти, ханжества или все же ощущения, что мы с Борькой – не пара.
Только отношения наши после этого прекратились. Я пошла с моими элитными друзьями после восьмого класса в математическую школу на Театральной площади (тогда все собирались быть инженерами, но только не я, это было просто за компанию).
Борька, кажется, нигде больше не учился, но однажды я его видела, когда приезжала с моим шофером Сашей и московскими заказчиками расселять очередную коммуналку. Борька был коротко подстрижен, с толстой золотой цепью на груди и, вместе с другими, рослыми и похожими товарищами, представлял одну из определенных полукриминальных группировок, которых было в начале девяностых предостаточно. Он обрадовался нашей встрече, я тоже.
