Даже собаке не отдают! Лучшему другу человека? Даже человеку не дают. Безоговорочный вердикт: это – никому.
Как это никому? Есть кому! Есть кому есть. Господину Чревоугоднику, главному Гурману земли, господину Червю. Глупо?… да так уж вышло. Каннибалы, однако, умнее. В этом ракурсе, пожалуй, даже гуманнее.
***
Лев Гумилёв рассказывал. Попал с этнографическими целями в племя. Вождь племени закончил в Москве Университет Патриса Лумумбы, по-русски чесал заправски. Устроил праздник белому гостю: костры, пляски, веселящие напитки. Выпить Лев Николаевич был не дурак. Выпил, развязал язык, и хамит Вождю:
«Какие вы ужасные!»
«Почему?»
«Убиваете людей, а потом ещё и съедаете их… ужасные!..»
«А что, разве у вас войн не бывает?»
«Ещё какие! Не то, что у вас!..»
«А что вы делаете с убитыми?»
«В землю закапываем»
Вождь покачал головой, отхлебнул из глиняной чаши веселящего напитка, и грустно-грустно молвил цивилизованному человеку:
«Какие вы ужасные… убиваете людей, а потом ещё и в землю закапываете…»
***
А вдруг прав именно Вождь? Хоронить надо – кость. В Писании ни слова о мясе. А вот сохранить кость, не преломив колено, важно. Даже до чрезвычайности важно. Сохранить по-коление – главное. Этому, главному, в Писании немало места уделено. Через всю книгу проходит. А что мясо? «Пакости». То есть – что сверх кости,
то есть – паки. Паки и паки.
…так из первичного цеха выходит голая труба. А уже потом, в следующем цехе её обматывают в мягкий материал, в изоленту, асбестовое покрытие. Обмотка эта поверх трубы – патрубок. То есть – паки. То, что сверх голой основины. Несмотря на грубость сравнения, и здесь проступает суть: в самой глубине – кости. Пакости, которые находятся поверх костей. «Ливер», мясо. Пакости – снаружи. Паки…
В Писании ни слова о каннибализме. Но если отстраниться от общепринятого и, возможно, глупого, то…
***
Мясо следует – жрать! Родственникам почившего. Может быть, это лучшие поминки, как считали в древности некоторые племена, бактрийцы, масагеты. Это у них была прочнейшая память об ушедшем. Мол, Там – встретимся, потом, чуть погодя. Обнимемся, обсудим, поговорим о всяком, бывшем на земле. А мясо-то причём? Неужто господин Червь, Главный Гурман благороднее собаки, человека?
***
Смертью живы, смертью! Смертью травы, деревьев, скота, друг друга. При чудовищном распложении пропитание всё равно станет главной проблемой, что давно поняли китайцы. У них в дело идёт всё, что содержит белок: черви, змеи, тараканы… а ты, гуманист, чего брезгуешь, морщишься? Шаурмы не кушал, кошатинки-собачатинки-человечинки не пробовал?..
***
Мало, слишком мало знаем про обычаи древних. А ведь многое могут сказать У массагетов, например, считалось величайшим несчастьем, если смерть родственника или близкого человека произошла по естественным причинам.
Поэтому к тем из них, кто очень состарился, сходились все родственники и убивали его, пока не умудрился упокоиться самостоятельно. А потом поедали вместе со скотом, ему принадлежавшим. И только тогда конец жизни считался счастливым. Во всяком случае, правильным. Безоговорочно считалось, что это гораздо лучше, чем быть съеденными червями. Древность, седая древность…
А бактрийцы, например, выбрасывали тело на съедение собакам и птицам. А потом очищенные от мяса кости погребали в глиняных сосудах – оссуариях. Священными в их верованиях считалось солнце. Поэтому и нельзя оставлять мертвое мясо и кости под солнцем. Мясо подлежало съедению, а кости погребению, подальше от глаз солнца. Священной также считалась земля. Значит, нельзя и её осквернять разлагающимся мясом. Хоронили лишь кость. Умершего от болезни есть опасались, но хоронили кости и горевали, что ему не пришлось быть убитым. Впрочем, это касалось только мужчин. Женщин не ели и не приносили в жертву…
