Мы с Вовкой переглянулись, так как поняли, что при ходьбе аккумулятор перевернулся на бок и через пробки кислота потихоньку выбегала в рюкзак.
– Давай осторожно возьмём рюкзак за лямки и понесём на табор, ведь он находится недалеко отсюда. Там разведём костёр и во всём спокойно разберёмся. – предложил я Вовке. Затем повернулся к пострадавшему и усмехнувшись сказал. – А ты, жертва этой охоты, дуй за нами и не отставай. —
Взяв с двух сторон за лямки, мы аккуратно подняли рюкзак и понесли на табор. Бедный Шурик, проклиная всё и всех на белом свете, плёлся за нами.
Когда пришли на табор, быстро разожгли костёр, потому что он ещё не прогорел и тлели угли. Подбросили в него сухих сучков и подождали, когда разгорятся они и станет светло. Через некоторое время костёр заполыхал ярким пламенем, теперь можно было разглядеть, что же случилось со штанами нашего друга.
Вовка посмотрел на меня и подмигнув, обратился к Сашке:
– Ну, давай чемпион, снимай штаны и мастерку, а мы посмотрим, что случилось с твоим новым спортивным костюмом. Да, братишка, что не говори, а кислота серьёзный химикат и с ним шутки плохи. —
Не проронив ни слова, Сашка мигом скинул с себя костюм, который ещё недавно был новый и отдал нам. Оставшись в одних трусах, он нервно прохаживал вокруг костра и проклинал эту охоту с лучом. Затем остановился возле меня и стал ругать:
– Серый, это ты придумал лучить фарой, да ещё ночью, когда можно заблудиться и переломать ноги. Тебе что, не хватает дня, чтобы сходить на охоту, как все нормальные люди. Между прочим, из-за тебя я облил костюм кислотой, а ведь он был совершенно новый. —
– Саня, он вечером был новый, а теперь посмотрим, что случилось с ним. – поправил его Вовка и улыбнулся.
Сашка махнул на нас рукой и расстроенный сел на скамейку возле стола. Он боялся подойти и посмотреть, что же случилось с костюмом. Немного помолчал, ёрзая на скамейке, а потом жалобно спросил:
– Ребята, пожалуйста, скажите мне, сильно пострадал мой костюм или нет? Эх, когда вернусь домой, то мамка обязательно заметит, что я испачкал и кончил его. Ведь она предупреждала меня, чтобы носил аккуратно и бережно, а я не послушал её. —
Как от назойливой мухи мы отмахивались от него, а сами внимательно рассматривали штаны и мастерку в местах облитых кислотой. Нас заинтересовала расцветка костюма. Ведь ещё днём, когда Сашка хвастался, что ему купили спортивный костюм, он у него был синего цвета, а сейчас почему-то задняя его сторона, где висел рюкзак, на глазах стала коричневой.
Лишь только мы попробовали подёргать ткань на прочность, как тут же расползлась она и в костюме появились большие дыры. Я взял штаны в руки, а Вовка мастерку и как по команде мы развернулись к нему, чтобы он посмотрел на свой наряд, в котором собирался бить рекорды. Когда он увидел дыры, схватился за голову и обречённо пробормотал:
– Мужики, всё кончено, вот теперь меня точно прибьёт мать, когда увидит, что я сделал с костюмом. Эх, почему я не переоделся, когда собрались ехать в тайгу, в этот раз мне точно пришёл конец. —
Вовка присел на скамейку возле Сашки и со знанием дела стал рассуждать:
– Саня, между прочим, она правильно сделает, когда стукнет тебя каким-нибудь тяжёлым предметом, наподобие лома. Потому что пороть тебя надо, как сидорову козу, иначе не перевоспитаешь, так как природа отдыхает на тебе. —
Услышав его слова, я засмеялся, а Саня махнул на нас рукой и отвернулся, видимо обиделся горемыка. Затем подошёл к нам и со злостью вырвал из наших рук свои штаны и мастерку. Забрав костюм, он повернулся к костру и стал внимательно рассматривать, как же его разъела кислота.
