– Думаю, мой друг. Вовка, – я чувствовал, будто сдаю Вовку с потрохами, поэтому мялся сверх меры. – Ещё надо проверить… Может, нет там Вовки… Может, не проигрывал он ничего.
А тревога Степана Порфирьевича не забывалась. И книга «УЧЁТЪ ВРѢМЄНИ».
– Обнаружу Вовку первой, заберу себе, – непонятно, но очень серьёзно предупредила девчонка.
– Это ещё с чего… – взвился я.
Бледная ладошка развернулась ко мне, предостерегая и от ненужных слов, и от ненужных жестов.
– Если мы нашли портрет вневременной травы, то отыщем и траву, – девочка вытащила пуговицу и разглядывала рисунок на ней. – А после найдём и тех, кто умеет открывать её секреты.
Сказать «ищи траву» легче лёгкого. А вот искать во тьме махонькие ростки… Фонари-то никуда не делись, но девчонка настойчиво тащила меня в тёмные дворы, бормоча под нос:
– Тут ей не место. Тут страшновато, и под лавками кто-то прячется. Сверкают глазами. Я побаивалась идти мимо, пока ты меня не позвал. Но сейчас ты со мной, и они не выползут.
И вновь я не нашёлся, что ответить. Действительно, под деревьями, в тающем свете тусклых ламп, едва пробивавшемся сквозь тени листвы, стояли лавочки, но никакие глаза под ними не сверкали. Только под одной развалилась небольшая посапывающая и с виду абсолютно безобидная собаченция.
Девчонка-то на ходу выдумывает сказки… Зачем ей это? А мне и вовсе не хочется знать о подлавочных чудищах.
Вовка, услышь он эти истории, тут же покрутил бы у виска пальцем. Но мне не хотелось возражать. Я подумал, оборвись разговор после «не моё», и я остался бы на сумеречной улице в одиночестве с мыслями о Вовке. И полным отсутствием планов. А теперь мы брели в неизвестность. В безвыходных ситуациях хватаешься за любую соломинку. Поэтому мне верилось, что я выбрался на дальний конец дороги, в конце которой обязательно встречу Вовку. Я просто представлял его. Что он меня ждёт. Похищенная им книга оттягивала руку, но сам Вовка почему-то всё меньше казался мне ворюгой.
– Она неподалёку, – ввинтилось в ухо. – Я чувствую её запах.
Мы стояли во дворе, у крыльца частного дома. На подоконнике за стеклом одного из окон растянулся серый полосатый кот. Он сладко зевал и потягивался, ежесекундно рискуя отправить на пол расписную вазу. Из прихожей в комнату лился свет, но что в ней, мешала рассмотреть занавеска, закрывавшая застекольное пространство, не считая подоконника, вазы и кота.
Над дверью висел фонарь, испуская белое с голубизной сияние. Под лучами фонаря девочка совсем не походила на инопланетянку. И это меня почему-то немного успокоило.
Совсем чуть-чуть.
Я прямо дрожал от нервов. От незнания того, что случится дальше.
– При свете не увидишь, – незнакомка резко щёлкнула выключателем на дощатой стене.
Бледно-голубоватый свет мигом погас. От неожиданности я почти ослеп. Лишь через минуту глаза ухватили неясное смутное мерцание, островками расплескавшееся вокруг. Двор заполняли огромные лужи, где мог потонуть и «Титаник». В них отражались дальние огни. А ветер гнал по лужам рябь, заставляя отблески света мерцать и переливаться.
И что-то, похожее на упавшую звезду, сверкало в отдалении за мерцающими островами.
– Туда! – девочка, превратившаяся в тень, указала в сторону колючего огонька.
Требовались обходные пути, ведь лужи не желали расступаться.
Хуже того. Толстые ветви, будто многоглавый змей, качались и не желали нас пропускать.
