Можете представить, как выглядели VIP-персоны, когда, наконец, выгрузились в нужной точке таймпорта. Сколько судебных исков потом пришлось пережить корпорации, сколько выплатить компенсаций, причем людям гораздо больше, чем животным.
Хотя неизвестно, кто перенес больший стресс. Говорят, одного из попугаев пришлось разжаловать из артистов, он позабыл приличный словарный запас и выражался только с помощью ненормативной лексики.
После этого дорогостоящего марафона все программы переписали, грузовые и пассажирские рейсы больше пересечься не могли. Но «обезьянья история» продолжала жить в устном творчестве диспетчеров и служила главным предостережением: не перепутай!
Борис проверил на левом дисплее графу заявок. Пока пусто, нет запросов и на прием прибывающих в столицу гостей. Пробежал глазами общий информационный бюллетень.
Каждый день в таймпорте 2—3 нуль-камеры становятся на профилактику. Диспетчеры проверяют их работу в холостом режиме. Чем спешат воспользоваться техники.
Втискиваясь в промежутки между вспышками, они меняют кабины тайм-лифтов, спуская или поднимая их по фасаду «комодов». В ангаре кабины тщательно продезинфицируют, потертые плиты на стенах или полу заменят новыми, отрегулируют двери.
Так, сегодня не работают нуль-камеры на 5 уровне в башне «А» и на 2 уровне в башне «С». Кибрик, скорее всего, поручил их прогонку новичку, подумал Борис. Аркадий любит нагружать людей постепенно. Чтобы привыкали.
Егоров встал из-за стола, налил в кружку остывший кофе – то, что сталось от смены напарника. Будет обидно, если день вообще пройдет без пассажиров. Четверг, после 11 утра наступает глухое время для важных персон. Жены и дети олигархов, если им захотелось на шоппинг в Рим или спа-процедуры на Кипр, уже проскочили с помощью Андрея. Теперь только к вечеру могут появиться клиенты, если где значимая премьера, например, в Венской опере или в Лондонском Альбертхолле.
Обидно начинать новую работу с безделья.
Борис вновь устроился в кресло, откатился от стола в центр комнаты. Интересно, как отнеслась бы Алла к его назначению?
Он работал тогда в одной из лабораторий корпорации «Bonk & Brothers» (сокращенно
«B&B»). Их отдел по всем срокам уже должен был завершить важный проект: производственники ждали программное обеспечение для нуль-камеры, которая при поиске пространственных дыр потребляла бы меньше энергии. Удешевление билетов увеличило бы поток пассажиров и количество рейсов. А значит, выросли бы доходы корпорации. Но каждый раз при тестировании новой программы Борис находил ошибку. Всё в который раз приходилось начинать сначала.
Егоров бродил по лаборатории в мятом давно уже не белом халате, не выспавшийся, хмурый и не бритый. Даже домой уходил редко. Его жизненное пространство съежилось до размеров компьютера.
И вот однажды, когда Борис случайно повернул голову от дисплея в поисках кофейной кружки, рукой он ее на привычном месте не обнаружил, но увидел напротив симпатичное лицо в обрамлении копны волос цвета летнего солнца. Настоящая, как в американском кино, блондинка!
Егоров тряхнул головой, отгоняя, по его мнению, остатки волшебной галлюцинации. Но блондинка неожиданно выплыла из-за стола.
– Принести вам кофе? Я тоже иду к автомату, – пропела она.
Оказалось, что блондинка – такой же программист-разработчик, как и сам Егоров, что она уже неделю работает в их отделе, и зовут ее Алла.
