Только мне и видеть не надо, чтобы узнать.
– Добрый вечер! – поздоровался с нами Милевский.
– Добрый, – ответил Бортников и с усмешкой добавил: – Быстро вы вернулись, князь.
– Белянин вызвонил, – холодно заметил Алексей. Подошел ближе и протянул мне сложенную пополам бумагу. – Прочти, – бросил он мне и вновь посмотрел на Ивана. – А вот вы – задержались.
Я развернула листок, глазами впиваясь в знакомый оттиск печати управления. Приказ, заверен подписью Белянина. Буквы плясали перед глазами, так страшилась я узнать среди них «произвести расчет». Поступить в полное распоряжение … в интересах следствия… командировочные…? Я недоуменно посмотрела на князя.
– Я не тороплюсь, – возразил Милевскому Бортников и нагнулся, поднимая с земли упавшую баночку.
Князь хмыкнул, покачал головой:
– Мари?
Мари… Я упрямо мотнула головой. Командировка. Надо признать, решение весьма изящно. И не откажешь – приказ. Господин Милевский даже мою мнимую самостоятельность превратил в очередной рычаг.
– Всё в порядке, Иван Петрович, благодарю за мазь, – я забрала ледяной подарок и крепко обхватила пальцами. – До встречи.
Бортников не позволил себе даже поморщиться.
– Я пришлю вам билеты с посыльным, – сказал мужчина и вежливо мне поклонился. Приподнял шляпу, повернувшись к Алексею, и ушел, удерживая трость параллельно земле.
Я сложила бумагу по сгибу и вернула Милевскому приказ.
– Зачем? – поджала губы.
– В поместье моей тетки произошла кража. Княжна Давыдова – особа, приближенная к государю. Дело взято под высочайший контроль. Но Анастасия Алексеевна не любит полицейских и не пускает их в дом. Ты поедешь туда со мной в качестве моего секретаря и осмотришь место преступления.
– Вы что-то перепутали, Алексей Сергеевич, – спокойно ответила я, – я всего лишь архивариус и ничем не смогу помочь. Наоборот, буду в тягость.
– Не стоит скромничать, – чуть улыбнулся Милевский. – Уверен, ты справишься. Будь готова завтра к восьми.
– Довольно фарса, ваше сиятельство! – крикнула я и замолчала. К дому подъехал черный Ситроен. Любимая марка князя.
– Довольно, говоришь? – зло процедил он. – Почему вместо того, чтобы быть дома, ты стоишь с Бортниковым на расстоянии вытянутой руки? Белянин не предупредил тебя об опасности? Чернышов ничего не объяснил? Твои ботинки в грязи, у тебя обветрены щеки, где ты была, Мари?!
Он схватил меня за плечи и, до боли сжимая, встряхнул, вынуждая посмотреть ему в глаза.
Я поморщилась и ответила:
– Гуляла.
– Гуляла, – по слогам повторил Милевский и медленно разжал пальцы, отпуская меня. – Разумеется. Другого времени для прогулок ты найти не могла.
– Верно, – я кивнула. – И согласитесь, Алексей Сергеевич, оказалась права. Командировка-то ведь у меня на неопределенный срок. До особых распоряжений Андрея Аркадьевича, или ваших? Простите, не совсем поняла.
Милевский свел брови и, демонстративно осмотрев меня с ног до головы, подал мне локоть.
– Холодно. Идём в дом.
Высокие двери подъезда, широкая лестница. Алексей остановился напротив моей двери и отрывисто приказал:
– Открывай.
Я сунула руку в карман, извлекая ключ. Два поворота. Скрипнул замок. Дернула ручку и, отворив дверь, обернувшись, бросила:
– Забыли свой ключ, князь?
Я вошла, зажигая тусклый электрический свет. Милевский – следом. Он закрыл дверь на металлический крюк, помог мне снять пальто, набросил вещь на трехрогую вешалку, по хозяйски разделся сам и, неожиданно резко приблизившись, встал на колени. Крепко обнял мои ноги, прижимаясь к грубой серой юбке щекой и закрыв глаза.
