Такеши Киото протянул мне сорванный бутон белой хризантемы, второй вложил между страниц своего дневника. Потом порывисто поцеловал на прощание и, ни разу не обернувшись, ушёл. Больше нам в этой жизни встретиться уже оказалось не суждено.
Перед моими глазами мелькали дни чужой судьбы, но я вдруг с ужасом поняла, что все это – моё собственное прошлое. Хотя разум продолжал цепляться как за соломинку за привычную с детства фразу: «Этого не может быть потому, что просто не может быть!»
Я проснулась в холодном поту под истошно верещащий мобильник и отёрла пот со лба рукавом пижамы. Опаздывать на первую пару было себе дороже.
Быстро позавтракала, привела себя в порядок. Поцеловала спящую Владу в щёчку и, пожелав родителям прекрасного дня, умчалась в университет. В автобусе и метро почти никого не было. Как же мне хотелось найти рациональное объяснение той чертовщине, что произошла сегодня ночью.
Елена Леопольдовна, ректор и по совместительству преподаватель по предмету «История Древнего Востока» приветливо мне улыбнулась и проронила:
– Так бы пунктуально вели себя остальные твои сокурсники. Рада, что ты нашла в себе силы пережить предательство Максима и вернуться к учёбе. Твои способности грех зарывать в землю. Как Влада?
– Спасибо, растёт потихонечку. Уже третий год пошёл.
– С ума сойти, как летит время! – ректор всплеснула перепачканными мелом руками. – Присаживайся за первую парту. Иначе горе-ученики будут постоянно отвлекать тебя от работы.
Я тихонько вздохнула. Елена Леопольдовна наш поток не сильно жаловала. Слишком многие студенты так и искали лазейки, чтобы поменьше напрягаться. Сокурсники собрались с опозданием в минут тридцать, если не сорок. Они отчаянно зевали и явно не были настроены на работу.
Привычно записала максимально подробный конспект. Лектор специально давала материал, какой невозможно найти в университетской библиотеке. С трудом дождалась окончания консультации. Я страшилась, но хотела разобраться в чертовщине с находкой в моём доме.
Приехала домой, накормила дочку обедом. Потом мы отправились на двухчасовую прогулку. Её я старалась не пропускать. Как и ни одной возможности уделить время моей любимой малышке.
Мы обе обожали такие моменты в жизни. Сейчас можно было не носить маску строгой взрослой тёти с ребёнком. Мы поиграли в снежки, побегали друг за другом и покормили сырыми семечками белочек и снегирей. Потом вернулись домой.
Пока Влада играла со своими новыми и старыми игрушками, я кропотливо повторяла материал по «Истории Древнего Востока». С Еленой Леопольдовной шутки были плохи. Можно было быстро вылететь из университета без права на восстановление. Это гарантировало какое-то хитрое правило нашего университета.
Потом снова взяла с полки загадочный дневник и открыла его. На втором листе оказался портрет Аши из моего сна и две строчки, написанные прямо под изображением дрожащим почерком. Последняя обрывалась странным росчерком.
С грустью поняла, что это гусиное перо выпало из её рук. Аша так и не дождалась любимого с войны живым. Случилось это в последнее мгновение долгой и горькой жизни.
«Откуда я знаю японский? Я никогда не учила этот язык!» – испуганно промелькнула шальная мысль в моей голове и пропала где-то на самой границе впавшего в ступор сознания.
Последняя танка хозяйки книжки в чёрном кожаном переплёте гласила:
«Смерть и Жизнь хризантемы хранит лепесток…
