На следующий день после встречи с соседом Валя подоила корову и с ужасом увидела, что молоко синего цвета. Она сразу же побежала к Семёну:
– Смотри, сосед, молоко синее. Наверное, кто-то порчу на мою корову навёл.
Семён глянул в подойник, молоко было действительно синевато-белым.
– Да, плохо дело, – сказал он. – Помогу я твоему горю, только это будет стоить тебе час любви.
– Да ну тебя с твоими намёками! – расстроилась Валя. – Я к ветврачу пойду.
– Иди! Только он не поможет. Это навет плохого человека. Может, пригласишь меня на чай? – снова спросил Семён, глядя на соседку с любовью.
– Да не хочу я приглашать тебя на чай! Я замужем… – гневно ответила Валя и посмотрела на него глазами цвета сизого торна с фиолетовым отливом зрачков в белой оправе.
– Да твой замороженный камчадал врёт, что вернётся. Небось, вмёрз в лёд и никак из него не вылезет. Сколько годков его нет? А ты всё одна маешься, мешки ворочаешь, огород сажаешь… Для кого? Детей-то у тебя нет… Пригласила бы меня на чай, я мужик серьёзный… А там, глядишь…
Валя вспыхнула, стыдливый румянец заиграл на её лице: польстило ей, что мужик к ней липнет. «Может, и правда ласки от него принять? – подумала она и тут же одёрнула себя: – Нет! Ни с какого бока рядом с собой его не вижу! Мне мой нужен». Она сердито хлопнула дверью и ушла.
Через неделю Валя, когда доила корову, опять заметила, что молоко синее.
– Чего это ты нажралась, ведерница? – зашумела она на корову.
Та повернула к ней голову с рогами, похожими на две ливерные колбаски, и с завитками на лбу, и попыталась лизнуть её плечо.
– Му-у-у-у! – замычала корова, выпуская пар изо рта и облизывая свою морду длинным языком, а потом как бы закашляла: – Кхы-кхы-кхы!
– Ты что, заболела? – встревожилась Валя и снова потянула за коровью сиську.
Корова посмотрела на неё большими печальными глазами и начала жевать серку. «Дзинь!» – раздался звук ударившей в подойник струи синеватого цвета.
После этого корова целую неделю стояла во дворе, а Валя даже похудела от дум и печали.
– В лабораторию на анализ молоко отправлять надо, – сказал ветврач, осмотрев корову. – Но кому там нужно одной корове анализ делать? У них дел по горло и без этого. Ты её на мясо сдай, с директором колхоза поговори. А тебе другую корову дадут.
– Ты что – мою кормилицу на колхозную променять?! – закричала Валя. – Да никогда!
– Ну тогда ничем помочь больше не могу, – сказал ветврач. – Твоя корова здорова.
Валя пошла к бабке Прасковье, известной в селе лекарке-знахарке.
– Чем кормишь? Чем посуду для молока моешь? Выжариваешь ли на солнце подойник, банки? Как относишься к корове? – начала выспрашивать бабка.
– Всё делаю, – ответила Валя.
– Ну тогда пойду покроплю твою корову святой водицей да молитву пошепчу над ней. Если есть сглаз, всё как рукой снимет.
Проделав около коровы всё необходимое, бабка Прасковья собралась уходить.
– А чем заплатить тебе, бабуся? – спросила Валя.
– Если литровую банку масла дашь, то я буду рада, мне для лечения надо. А молоко у твоей коровы через неделю должно быть нормальным.
Она взяла банку масла, перекрестила её и ушла. Прошла неделя… Молоко не стало белым… Валя со слезами опять побежала к бабке. Та забеспокоилась, потому что её престиж как знахарки в селе мог пострадать, и сказала:
– Пошли, милочка, к тебе, я ещё раз попробую полечить твою корову.
Бабка Прасковья опять проделала около коровы свои «процедуры» и на этот раз заглянула в кормушку. Там лежали остатки стеблей гречихи… Она взяла один и понюхала – пахло тестом.
