– И правда, фраза двусмысленная. – Сказала Наташа. – Не «я так больше не могу», а «я так не могу». Может быть, она имела в виду что-то совсем другое!
Горан достал футляр, бережно поставил его на стол и открыл. Бумажка была рваной со всех сторон.
– Эту фразу могли просто вырвать из контекста. – Сказал Биттерфилд. – Видите, края отрывали очень аккуратно, как будто пытались выдать бумагу не за обрывок.
– И я так подумал! Отец всегда внушал мне, что это самоубийство. Но когда я надавил на них недавно, они признались, что и сами не верят в это. Они просто не знают, что могло подвигнуть маму на такое.
– Не было ссор? – Вдруг спросила Наташа. – Знаете, женщины в декрете иногда слишком быстро выходят из себя, а мужья не поддерживают их, тоже ведут себя неразумно.
– Ничего такого. Они тогда приехали в свой замок в Черногории, здесь было много людей: родители, дед с братом, мой дядя с женой, даже будущая мачеха – она была подругой матери – приехала.
– Как твоя мама… сделала это? – Уточнила Наташа.
– Выпила большое количество снотворного.
– Получается, это случилось в конце восьмидесятых? – Спросил Биттерфилд.
– Да.
– Извините, ничем не могу помочь.
– Как это…
– Я вообще не понимаю, почему вы не обратились к частному сыщику из Англии, почему я?
– Да ведь вы так распутали то дело на корпоративе… Все эти события не выходили у меня из головы. После двух неудачных попыток расследовать это преступление, я опустил руки и ни на что не надеялся. Но те убийства… Это знак свыше. Не зря судьба меня свела с вами.
Биттерфилд пожал плечами.
– В Англии полно сыщиков, которые помогут вам.
– Я удвою вознаграждение.
– Понимаете, мистер Вукович, даже если я взялся бы за дело, невзирая на мои антипатии к вам, все, что мы найдем в конце – это то, что кто-то довел вашу мать до самоубийства. Вы узнаете, что ваш отец или другие родственники повели себя с ней несдержанно или жестоко. И все. Только испортите отношения внутри семьи, и вина по-прежнему будет на вашей матери.
– А что, если все же это не так? Вдруг, она не накладывала на себя руки?
– Вы хотите сказать, что кто-то насильно заставил ее выпить эти таблетки?
– Может, кто-то подкупил врача, делавшего вскрытие? – Предположила Наташа.
Биттерфилд издал смешок.
– Слишком много допущений. Простите, что не смогли помочь вам.
Инспектор встал и потянул Наташу за собой.
– Мы поедем в аэропорт.
– Вы устали с дороги, я забронировал для вас номер. Прошу вас, подумайте, прежде чем отказываться. Я предлагаю вам хорошие деньги.
Но Биттерфилд был непреклонен. Он утянул Наташу за собой к стойке регистратуры.
– Почему ты не хочешь помочь ему? – Шепотом спросила Наташа. – Неужели тебе не жаль его?
– Этого богатого самовлюбленного хлыща?
– Ты из ревности отказываешься?
– Вовсе нет!
– Человек прожил почти четыре десятка лет, не зная, что случилось с его матерью. Эта загадочная смерть… Даже близкие не знают, почему она это сделала. Он просто хочет знать, он хочет понять ее… как она решилась оставить его, тогда еще совсем маленького ребенка одного. Почему любовь к малышу не превзошла ее желание наказать кого-то своей смертью? Неужели тебе ни капельки не интересно?
Биттерфилд посмотрел на нее, в глазах его светилась насмешка.
– Ты слишком сентиментальна. Как он быстро разжалобил тебя. Сначала разжалобит, а потом незаметно и очарует. Разве ты не видишь, что это и есть цель всего его плана?
