Он преуспел. Отказ от старинных практик пыток и сжигания признали успешным. Его личное благосостояние утроилось. Министерство ежегодно делало доклады о том, сколько колдунов обнаружено, обезврежено и направлено на остров Валаам. Усилиями Петра Сергеевича этот клочок суши заселили несколько тысяч человек.
Бороться с темнотой подданых Екатерины оказалось делом более сложным. Впрочем – сие не в его компетенции. «Пусть министерство Просвещения трудится», – говорил Пётр Иваньков. Даже спустя двадцать лет его управления министерством в дальних уголках Империи людей, заподозренных в магии, вполне могли сварить живьём в огромном котле. Особенно в горных районах.
– Есть места, доченька, где власть Императрицы номинальна, – говорил отец. – И я ничего не могу поделать с этой тьмой…
– Отчего же мы говорим о твоей работе, отец, – сморщилась Алиса.
– Я бы хотел забрать тебя к себе в министерство, – сказал папенька. – Сделаешь карьеру. Может даже министеркой станешь!
– Отец, – вздохнула Алиса. – Служба мне совсем не интересна. К тому же, твои слова о магии…
– Никому об этом не рассказывай, – улыбнулся отец. – Здравая доля скепсиса во всяком деле необходима. Впрочем, речь не только об этом.
– Слушаю тебя, папенька.
– Алисонька, тебе уж скоро тридцать годиков, – сказал Пётр Сергеевич. – А ты до сих пор не сменила фамилии.
– Но папа…
– Мне то и дело говорят, что женихи за тобою ходят бойкими косяками, – продолжал антимаг Всея Руси. – А ты лишь помыкаешь ими…
– Тебе и не такое напоют, отец, дабы вывести из равновесия.
– Увы, дочь моя, я должен привести тебе ультиматум, – сказал Пётр. – Либо ты идёшь на службу ко мне и принимаешь из моих рук министерство. Либо – выходишь замуж и перестаёшь наводить тень на нашу честную фамилию.
– А если…
– А ежели ты не внемлешь моим просьбам, – произнёс Иваньков, сделав паузу, – я буду вынужден кардинально сократить твоё довольствие. И дом, и слуги, и путешествия – всё на мне. Твоя императорская стипендия, конечно, солидна… Но её даже на прислугу не хватит. Я не ропщу. Я твой родитель, а потому прекрасно осознаю ответственность. Однако же, мы должны приумножать наши силы, а не разбазаривать их попусту.
Алиса побагровела. Она терпеть не могла, когда её попрекали финансами. Даже понимая в глубине души, что претензии папеньки вполне законны.
– Ну же, дочь моя, не сердись, – улыбнулся Пётр. – Я же знаю, что ты влюблена в своего дядюшку. В старшего следователя Императрицы. Да, он чванлив, заносчив, а ещё – бессребреник. Однако же, в мужья годится. И фамилии наши созвучны.
– Никакой он не дядюшка! Мы дальние родственники, – бросила она. – Дальние.
Алиса вспомнила вчерашнюю ночь, вспомнила погружение. Да, Фёдор – слабый маг и отвратительный человек, как бы ему ни хотелось думать иначе. Он годится ей лишь для услады в ложе и для пополнения источника. Почему она помогает ему? Почему столько раз соглашалась погружаться в пучину времён, что выловить в них преступника? Это не любовь, нет. Это страх.
Погружение похоже на сон. В нём она полностью забывает, где она находится и что с нею в самом деле. Она плывет по волнам бурной реки.
Погружение похоже на сон, страшный сон, который ты не можешь контролировать. Вчера, в этом дурном мороке, её сбила машина, а после – изнасиловал юноша. Однако же, Фёдору она сказала лишь половину правды. И нарисовала один портрет. А надобно было два.
